у него с опасностью, в то время как моя сохранила слабый аромат яблок и жасмина. Еще одна маленькая слабость.
– Теперь нам можно с ним поговорить? – Гардис смотрел на меня со смешанными чувствами.
Я никак не могла определить, чего было больше во взгляде мужчины: раздражения из-за очередной незапланированной задержки или удивления, что впервые за все время наемники послушали не его?
– Теперь можно, – я в очередной раз покосилась на мальчика, убеждаясь, что он увлечен игрой с Персиком и не пытается забиться подальше.
– Привет, – вопреки ожиданиям, мужчина присел перед ребенком на корточки и дружелюбно улыбнулся. – Ты ведь меня понимаешь? Тогда давай знакомиться, меня зовут Гардис.
Ребенок посмотрел на наемника, перевел взгляд на протянутую ладонь и вложил собственную ладошку, которую Гардис торжественно пожал.
– А как тебя зовут? Можешь сказать? – осторожно уточнил наемник. – Ты умеешь говорить?
Увы, в ответ получил только растерянный взгляд.
– Ну, ничего страшного. Тогда я буду говорить за двоих, а ты кивай, согласен или нет. Договорились? – не расстроившись, Гардис тут же придумал выход, дождался, пока мальчик кивнет и продолжил: – Ты здесь один?
Ответ был очевиден: вряд ли родители бросили бы сына в деревне, так что спрашивал мужчина больше для формальности.
– Ты раньше жил здесь? Искал других выживших? Нет? Еду?
– Как же тебе удалось скрываться от гноллов? – не сдержал любопытства Эрнст и тут же получил тычок в бок от Мисы, намекающей, что на подобный вопрос мальчик не ответит при всем желании. – Ну, таких больших собачек с огромными зубами и горящими глазами видел?
Замявшись, ребенок все же кивнул. Покрепче прижал к себе недовольно мявкнувшего Персика.
– Не бойся, собаки больше не придут, мы их прогнали, – Гардису хватило одного взгляда, чтобы остальные наемники попятились и больше не вмешивались в переговоры. – Ты молодец, что сумел столько времени прятаться от них. Хорошая идея была – укрыться в подвале. Долго пришлось там сидеть?
На этот вопрос нельзя было ответить да или нет, но малец, ненадолго задумавшись, поднял вверх три пальца.
– Три часа? Дня?
Вновь положительный кивок.
– У гноллов отличный слух. Раз он до сих пор живой, значит, практически не шевелился все это время, – словно размышляя вслух, негромко пробормотала Миса.
У меня при этих словах защемило сердце. Страшно было представить, что пришлось пережить ребенку. Оказаться запертым в ловушке. Слышать, как над головой злобно рычат гноллы. Бояться даже вздохнуть лишний раз, только бы не привлечь их внимание и не оказаться посреди стаи голодных трупоедов.
Я дернулась вперед, желая обнять ребенка, но предупреждающий взгляд Гардиса заставил замереть на месте.
На улице взвыло. Достаточно далеко. Персик даже ухом
