практически всех коренных русскоязычных жителей столицы. Из списка Парнякова никто арестован не был. Несмотря на это, теперь жизнь в столице стала тревожной. Рано утром первого ноября вместо гула монастырских труб за городом раздались орудийные выстрелы, и несколько трехдюймовых снарядов разорвалось прямо за Маймаченом. Судя по не прекращающейся стрельбе, разгорелся нешуточный бой между китайскими войсками и бойцами Азиатской конной барона Унгерна. Только через пару дней я узнал, что отряды унгерновцев были с огромными потерями отброшены на восток. В Урге ввели военное положение, и власть в городе наконец перешла от Чжэнь И в руки китайских генералов, давно мечтавших отстранить от управления мягкотелого дипломата. В военном штабе китайских войск возник Парняков со своими списками неблагонадежных русских. Он был принят генералом Го и очень внимательно им допрошен. После этого начались аресты. Ночью 6 ноября дом Щапова окружили ротой китайских солдат, меня арестовали и привезли в штаб полка, который был размещен на центральной улице. Там меня среди прочих арестованных заперли в дворовом амбаре, где и держали первые пятьдесят дней, пока наконец по непонятным мне причинам не перевели сюда.
– Знаете, Кирилл, как я ни мечтал попасть из своего холодного амбара сюда в тюрьму, я все же не ожидал увидеть столь плачевную картину. Не представляю, как можно содержать живых людей в таких вот скотских условиях.
– Вы скоро привыкнете, – ответил я с безразличным смирением.
– Что вы! Даже и пытаться не буду. В таких условиях мы до весны не протянем. Но я все же надеюсь на господина Хионина, он новый консул в Кобдо. Чиновник Ню за пару дней до моего перевода сюда организовал нам встречу. Это замечательный душевный человек и изумительный дипломат, он скоро отбывает в Калган, а оттуда в Пекин. Там Хионин будет ходатайствовать о нашем освобождении. Скажите, а горячую воду тут выдают?
– Раньше давали… До трех раз в день… Теперь перестали.
– Ничего, мне жена будет приносить. Тут ведь так же за доллар тюремщику можно получать передачи?
– Бурдукову приносят еду его домашние, Рериху тоже гашиш доставляли… Про тариф не скажу, мне приносить передачи некому.
– Как, и Рерих тут? – удивился Торновский. – Значит, гашишем мы по крайней мере будем обеспечены, не отчаивайтесь, Кирилл, не пропадем!
– Рериха недавно увели. Не знаю, радоваться за него или огорчаться.
– Сам Рерих, каким я его знаю, не огорчался, поэтому и мы будем крепиться, Кирилл. – В интонации Торновского не было большого оптимизма, но я крепился, как мог.
Торновский не выглядел отчаявшимся, он охотно контактировал с офицерами, среди которых встретил и своего старого знакомого по второму военному округу Оренбургского казачьего войска полковника Владимира Николаевича
