в этом пестром букинистическом многообразии, в котором к тому же присутствовало и вавилонское смешение языков, жанров и авторов. Ближе ко мне оказался совсем уж архивный по виду стеллаж с толстыми папками, которые могли быть и гербариями, и художественными альбомами, и рукописными мемуарами, и чем угодно еще. Это оказалась библиотека практикующего эрудита, который обращался к книгам не по случаю, но охотно и часто. Стол в кабинете был под стать самой библиотеке, широк и прост, без особых столярных изяществ, но с двумя рядами выдвижных ящичков, помеченных архивными ярлычками на китайском. Обтянут стол был серым сукном, в углу его стояла большая электрическая лампа, дававшая достаточно света, чтобы осветить всю поверхность. Порядок на столе царил идеальный. Пресс-папье в виде многорукого индийского божества, чернильница, стопки бумаг, книги – все находилось на строго отведенных для этого местах и имело упорядоченный и логичный вид.
Сам генерал в темно-сером полувоенного образца френче без знаков отличия сидел за столом в удобном простом кресле и работал с бумагами. При этом он не сутулился, как многие, а держал осанку, отчего в контексте обстановки кабинета казался не обычным библиотечным клерком, а выглядел без натяжки важным государственным чиновником: редкие седые волосы на крупной голове аккуратно зачесаны назад, плечи узкие, а кисти рук можно, пожалуй, назвать миниатюрными.
Сделав короткий доклад, секретарь удалился, отвесив церемонный поклон и бесшумно закрыв за собою дверь. Генерал Чжэнь И некоторое время разглядывал меня, после чего жестом пригласил сесть на один из стульев. Я подчинился и занял место на стуле, который находился ближе всего к столу чиновника. Чжэнь И встал со своего кресла, военным жестом одернул френч, не спеша обогнул стол и двинулся вдоль стен, уставленных книгами, в мою сторону. – Господин Рерих, хочу приветствовать вас у себя, – объявил Чжэнь И по-русски. Слова произносились правильно, но с характерным акцентом. При этом интонации, темп речи и манера говорить выдавали человека, у которого не имелось обширной практики в языке. Мне пришлось напрягать слух и прилагать неимоверные усилия, чтобы начать понимать смысл сказанного. Переспрашивал, задавал наводящие вопросы и всячески помогал генералу с формулировками. Посему, опуская незначительные детали в повествовании, передам саму суть диалога, состоявшегося между нами в тот день.
– Здравствуйте, генерал. – Я встал со стула и, вытянув руки вдоль тела, сделал поклон в лучших традициях китайского этикета. Очевидно, что поклон мой тоже не выглядел естественным, отчего Чжэнь И впервые улыбнулся и, сделав шаг навстречу, протянул руку для пожатия.
– Мне очень жаль, что вы попали в тюрьму, как и другие ваши соотечественники. Я тоже в некотором роде нахожусь в тюрьме. Эта тюрьма поуютней и значительно просторней вашей, – Чжэнь И обвел взором стеллажи с книгами и остановил
