быстро сбегала к щиту и повыдергивала оттуда стрелы.
Как и ожидал Эйрих, те знания, что имелись у него в голове, помогли существенно ускорить освоение навыка меткой стрельбы. Если еще два месяца назад он едва мог попасть в саму мишень, то сейчас, после интенсивных упражнений, он попадал в очерченный углем круг с дистанции в двадцать шагов, с пятидесяти шагов результаты были хуже, но дело в луке и стрелах, ведь детские лук и стрелы (чего еще ожидать от землепашцев) были скверного качества, сделанные неумело, без должного прилежания. Но даже такого инструмента достаточно, чтобы приучить руки к судьбе рук мастера-лучника.
У Эрелиевы дела обстояли куда хуже. Пусть она занимается не меньше, чем Эйрих, наука дается ей тяжелее. И в этом видится разительное отличие между ними. Эйрих в голове знает, как надо метко стрелять, знает, как правильно брать упреждение и как нужно обращаться с луком. Эрелиева всего этого не знает, ей просто неоткуда все это знать, но она всерьез намерена в совершенстве освоить лук. Зачем ей это? Может, она и маленькая, но уже достаточно умная, чтобы понимать, откуда взрослые берут сочное мясо. А главное, она прекрасно понимает, как именно получают оленину. И ей хотелось не просто есть оленину, а добывать ее самой.
В отличие от Валамира и Видимира, не рискнувших браться за заведомо сложное дело, Эрелиева имела амбиции и верила в свои силы. Эйрих не мог ее за это не уважать.
Сестренка вернулась с пучком стрел в руках.
– Как у тебя все это получается? – спросила она. – Ты попал в сердце тремя стрелами из пяти!
Тут больше повлияла удача, нежели мастерство, но Эйрих должен был держать марку.
– Усердно тренироваться надо, – произнес он гордо.
– Хотела бы я так же метко стрелять… – мечтательно произнесла Эрелиева.
Эйрих не сомневался, что у нее перед глазами сейчас была картина, в которой она тащит из леса рогатого оленя, подстреленного и добитого лично ею.
– Не время предаваться бессмысленным мечтаниям! – пресек он игру ее воображения, передав самодельный колчан. – Берись за лук и стреляй! А потом мы пойдем в лес, попробуем прикончить хотя бы одного кролика.
Сестренка с грустью вздохнула, видимо, греза была особенно сладкой, после чего взяла лук и начала прицельную стрельбу.
Эйрих внимательно следил за тем, как она держит лук, как целится и как берется за следующую стрелу в колчане. Колчан, к слову, он сделал сам. Сам вырезал деревянный каркас, сам обшил его кроличьей кожей и сам соорудил удобные ремни, правда, без возможности регулирования, так как нет металлических застежек, а из кости получается всякая ненадежная ерунда. Возможно, он просто не умеет делать, а возможно, что из кости просто не выйдет ничего толкового. Скорее первое, чем второе. Эйрих умел признавать, что есть области ремесла, которые ему недоступны…
Эрелиева отстрелялась. Эйрих сбегал к щиту и понял, что сестренка дважды попала в сердце (так они называли центр мишени). Тоже в большей степени удача.
– Хороший
