с улыбкой кланялись. Все отмечали ее доброжелательность и надеялись, что она достойно представит на празднике ее светлость.
– Она трудяга, эта мисс Фокс-Ситон, – сказал один работник другому. – Никогда еще не видел ни одну леди, которая с таким рвением бралась бы за дело. Леди, даже если у них лучшие побуждения, имеют привычку стоять над душой и давать указания, толком не разбираясь, как правильно нужно делать. А она сегодня с утра самолично нарезала бутерброды, а вчера своими руками паковала конфеты. Заворачивала в разноцветную бумагу и перевязывала ленточками, да еще говорила, что дети радуются цветным кулечкам больше, чем обычным, серым. А ведь и правда: для деток красная или синяя бумажка уже подарок.
Эмили все утро нарезала бутерброды и выпечку, расставляла скамьи и раскладывала по столам игрушки. День выдался чудесный, хотя и жаркий, а она была так занята, что едва выкроила время позавтракать. Праздник намечался грандиозный. Леди Мария пребывала в прекраснейшем настроении. На завтра планировалось посещение неких живописных развалин, а вечером – званый ужин. Любимые соседи ее светлости, проживавшие в пяти милях, только что вернулись в свое поместье и, к большому удовлетворению хозяйки, намеревались присутствовать на ужине. Большинство своих соседей она находила скучными и принимала их у себя дозированно, как лекарства. Однако Локьеры были молоды, умны и привлекательны, и леди Мария всегда радовалась, когда они приезжали к себе в Лок одновременно с ее пребыванием в Маллоу.
– Они не неряхи и не зануды, – говорила она. – В деревне люди обычно если не скучны, так одеты во что попало, и наоборот; мне грозит опасность заразиться и тем и другим. Шесть недель нескончаемых званых ужинов в компании подобных людей, и я сама начну носить шерстяные юбки грубой вязки и обсуждать плачевное состояние лондонского общества.
После завтрака леди Мария вывела свою паству на лужайку под остролистами.
– Давайте поддержим трудящихся! – воззвала она. – И станем смотреть, как Эмили Фокс-Ситон работает. Она будет нас вдохновлять.
Как ни удивительно, неожиданно обнаружилось, что мисс Кора Брук прогуливается по лужайке бок о бок с лордом Уолдерхерстом – она и сама не знала, как это произошло; по-видимому, совершенно случайно.
– Мы еще ни разу не разговаривали друг с другом, – заметил он.
– Верно, – ответила Кора, – мы очень много разговаривали с другими гостями, во всяком случае я.
– Да, вы вдоволь наговорились с другими, – согласился маркиз.
– Полагаете, я чересчур разговорчива?
Уолдерхерст достал монокль и внимательно обвел девушку взглядом. Вероятно, маркиза раззадорила царившая вокруг атмосфера праздника.
– Я полагаю, что со мной вы говорили мало. Зато посвятили слишком много времени унижению юного Хэриота.
Она рассмеялась, причем несколько фривольно.
– Вы независимая молодая леди, – заметил Уолдерхерст в более
