слова, конечно, ничуть не разряжают обстановку. Билли выкручивает голову, чтобы получше разглядеть врага, а Тед шарахается прочь, забиваясь в угол салона и вопя во всю глотку:
– Ангелотворец! Ангелотворец!
Джо впервые за несколько лет вынужден повысить голос:
– Билли! – кричит он. – Билли! Билли, все хорошо, это Тед, у него голова не в порядке, но он и есть наш клиент. Или представитель клиента, ясно?
– Джозеф, этот старпер чокнутый! К тому же в платье!
– Это ряса, – поправляет его Тед. – Я – священнослужитель. – Слова звучат столь неожиданно и столь правдоподобно, что оба на какое-то время умолкают. Тед пожимает плечами. – Ну да, было дело. Часовня стояла далеко от обрыва, понимаете? Поэтому не упала.
Тут он поднимает руку, и его лицо искажает гримаса страшной боли; Джо невольно приходит в голову, что причиной его помутнений может быть не безумие, а физическая боль.
Тед Шольт действительно живет в теплице, однако теплица эта в викторианском стиле – просторная двухэтажная громадина со стеклянными стенами. Где-то наверху горит свет, и Джо различает очертания импровизированной кровати и письменного стола. Потрескавшиеся стекла заклеены липкой лентой, и да, вся конструкция плотно опутана лозами плюща-захватчика. Подойдя ближе, Джо признает, что картина действительно жуткая: словно голодные щупальца ползут по телу большого раненого зверя, норовя обнаружить лазейку и добраться до внутренностей.
Внутри тепло. Стекло и плющ делают пространство практически герметичным. Всюду, как на газовом заводе, проложены причудливо переплетающиеся трубы горячей воды. Тед снимает зюйдвестку, тем не менее остается в зеленых резиновых сапогах. Его ноги едва слышно шлепают по дощатому полу. Шлипшлюпшлипшлюп. Джо присматривается к сапогам. То ли фантазия разыгралась, то ли ноги у него действительно очень большие. Просто огромные. И почему, кстати, Тед не снял их при входе? Вероятно, ему не во что переобуться. Не может же быть, что у него перепончатые ноги!
– Вы плаваете? – неожиданно для самого себя спрашивает Джо, когда они поднимаются по лестнице. – Ну, в море. Летом. Я слышал, многие плавают. Даже под Рождество.
Черт побери, если тут целая деревня ушла под воду, сложно было придумать более бестактный вопрос. Он умоляюще смотрит на Билли: помоги, друг, я тону! Билли в ответ лишь таращит глаза: сам вляпался – сам и расхлебывай.
Тед не отвечает. То ли не расслышал вопроса, то ли решил его проигнорировать – мол, что с него, сумасшедшего, взять. Вместо ответа он хватает Джо за руку:
– Живо, живо!
Джо и Билли проходят за ним вглубь теплицы.
Подсобка невероятно огромная. В торце, выходящем к морю, – распахнутые настежь кованые двери. Джо вновь принимается гадать, как теплица выдерживает зимние ветра и почему до сих пор не рухнула. Даже сейчас видно, как стекло прогибается от ветра, и вся конструкция непрерывно скрипит и стонет. Воображение рисует страшную картину: все стены лопаются одновременно, наполняя внутреннее
