марш – на полу доски, торцы выкрашены в белый, ковра по-прежнему нет. Мистер Брэдли, управдом, все собирается его положить, однако до сих пор не положил. Доски забрызганы белой краской, отмечены вмятинами и царапинами от каблуков и тяжелых сапог. На памяти Джо здесь однажды была вечеринка: на лестнице сидели толпы гуляк, какой-то удивительный компот из районных громил, тусовщиц, тусовщиков и парочки кинозвезд, которые со скорбными лицами хлебали «писко сауэры» из пластиковых стаканчиков и сетовали на несправедливость налогообложения. Доски грохочут под ногами – бумс-бумс, – а некоторые и скрипят.
Третий лестничный марш – на полу твердый пластик. Этаж целиком принадлежит одному владельцу, веселому румыну по имени Базиль, который имел счастье однажды заключить выгоднейшую коммерческую сделку и в возрасте тридцати двух лет отошел от дел. Он купил себе несколько квартир, поселил в них родню и друзей, затем понял, что им пользуются, и вышвырнул всех к чертовой матери. Теперь он живет один и, сидя на балконе, пишет скверные, очень скверные пейзажи. Базиль не питает иллюзий относительно художественной ценности своих работ, ему просто нравится процесс. Общение с ним выводит Билли из себя. Джо может часами болтать с Базилем ни о чем, потому что Базиль не считает нужным что-либо контролировать, доказывать или даже осмыслять. Он просто плывет по течению жизни, плывет и пишет, иногда напиваясь в дым и отплясывая в деревянных башмаках по ультрасовременному напольному покрытию своего громадного жилища. Его лестница состоит из причудливых полупрозрачных блоков, как в океанариуме.
Четвертый лестничный марш – роскошный мягкий ковер. «Длинный ворс», – любит со знающим видом произносить Билли. Квартира на верхнем этаже небольшая, потому что жилище Базиля отчасти двухуровневое, но в любом соховском пентхаусе витает дух Джеймса Бонда, и Билли не стесняется на этом играть. На входной двери его квартиры установлен еще один кодовый замок, куда серьезней того, что внизу.
– Билли! – кричит Джо, барабаня в дверь. – Что стряслось, мать твою?! Ты жив?
Билли Френд не отвечает. В принципе, это обычное дело. Спит он крепко и зачастую не один. Вполне может быть, что в эту минуту он неспешно накидывает шелковый халат и завязывает пояс.
– Эй! Уильям Френд! Это Джошуа Джозеф Спорк, и мне надо шепнуть тебе пару слов, пока ты не умотал в теплые края! Билли! Открывай!
Джо опять барабанит в дверь, и тут у него в груди неприятно екает: раздается отчетливый щелчок, и дверь открывается.
Черт.
С одной стороны, Джо еще никогда не оказывался в подобном положении. С другой – он не раз бывал в кино и знает: если двери со скрипом отворяются от легкого толчка, это не к добру. Где-то на задворках его разума перешептываются голоса Ночного Рынка. Старые проверенные инстинкты наперебой велят ему бежать.
Мелодрама. Билли наверняка сейчас у Базиля, выпрашивает «мерседес», чтобы удрать от недовольных
