правда, он очень забавно рассказывал анекдоты, которых знал массу; он умел покровительственно-фамильярно похлопать по плечу молодого репортера, прибавляя при этом какой-нибудь эпитет в роде «мошенника» или «прохвоста», наконец он быстро и без стеснения переходил на «ты» с товарищами, не успев даже выпить с ними на брудершафт; – но, несмотря на все эти неоцененные черты, Кедровичу мало доверяли и многие сторонились его.
Однажды в середине января, часов около двух дня, заведующий иностранными известиями старичок Павел Дмитриевич был вызван к Веснушкину в кабинет вместе с Алексеем Ивановичем. Только что получились тревожные агентские телеграммы о франкогерманских переговорах относительно африканских колоний, и Веснушкин решил использовать для тиража газеты благоприятный момент.
– Копеечные газеты пишут уже, что началась война, – тревожно заметил Петр Степанович, когда и Павел Дмитриевич, и Алексей Иванович явились к нему, – это для нас подрыв, господа. Я бы тоже советовал озаглавливать теперь телеграммы, относящиеся сюда, или: «К войне между Францией и Германией», или просто «Накануне войны».
Алексей Иванович слабо запротестовал.
– Нельзя, Петр Степанович. Ведь до войны еще далеко, – проговорил он.
Веснушкин недовольно передернул плечами.
– А копеечные газеты? – спросил он, – а они почему пишут? Если они у нас тираж понизят, тогда что?
– Так ведь нельзя из-за них делать газету смешной, – продолжал мягко сопротивляться Алексей Иванович, – слава Богу, наш орган не копеечный. Все знают, что газеты-копейки бьют на сенсацию и немилосердно врут.
Веснушкин недовольно крякнул и задумался.
– Тогда, господа, вот что… – переменив тон, проговорил он, придумав новую комбинацию. – Тогда нам придется, так сказать, отправить Павла Дмитриевича в Париж и в Берлин. Пусть он пришлет сегодня оттуда несколько телеграмм от собственного корреспондента.
Веснушкин пытливо поглядел на заведующего иностранным отделом. Тот ответил на это слабой улыбкой, но сейчас же вслед за этим сделал недовольное лицо: план издателя грозил ему только лишней работой.
– Теперь с читателями нужно быть осторожными, – заговорил Алексей Иванович, – их не так легко обмануть, Петр Степанович.
Веснушкин со злостью посмотрел на Зорина и воскликнул:
– Вы всего боитесь! Вот еще трус! Ведь все газеты так делают, а мы что, дураки? Пишите, голубчик, Павел Дмитриевич! Телеграфируйте сегодня же из Берлина и из Парижа что-нибудь поэффектнее. Для начала хоть по три телеграммы. В одной сообщите какую-нибудь сенсацию, а в другой напишите, что эти слухи оказались после наведения справок ложными. И подпишитесь какой-нибудь немецкой фамилией… фон-Клопс, что ли. Нужно же, господа, поддерживать дело: без того газета падает!
– Ну, ладно, – задумчиво согласился Павел Дмитриевич, видя, что бесполезно сопротивляться Веснушкину, – я сегодня, пожалуй, стяну французские войска к немецкой границе
