прости?
– Ну, если щелкнуть пальцами, получится отслеживающее колдовство! То есть я при этом буду колдовать. Часто ошибочно говорят, что мы, ведьмы и колдуны, накладываем чары, и мы это, конечно, умеем, но колдовство – нечто совсем другое. К настоящим отслеживающим чарам мне пришлось бы готовиться: с соответствующим носителем, с заклинанием на латыни. А колдовство – это просто щелкнуть пальцами, но только очень опытные из нас способны сделать что-то подобное на чистом колдовстве. Знаешь, колдовство – это то, что могут только ведьмы и колдуны, это врожденное и… – Мона умолкла, заметив высоко поднятые брови Бориса. Ему наверняка все это известно, с его-то опытом нежизни.
Скрипнув зубами, она покосилась на собственные ладони.
– В последнее время они совсем сошли с ума.
– Твои силы?
– Да. Понятия не имею, что происходит. Все из-за стресса. У профессора я уже думала, что сейчас взорву артефакт!
– Ого, – ответил он, но, кажется, особо не впечатлился.
– Чуть не кокнула золотую бомбочку для ванны Сонотепа. – Теперь Мона не сдержала тихий смех и покачала головой.
– Значит, лучше не будем рисковать. Сначала осмотримся?
Перед ними простирался длинный темный проход, и оба почувствовали желание красться вперед осторожно. К стенам прислонялась причудливая мягкая мебель, неритмично тикали сломанные напольные часы, на картинах в вычурных золотых рамках была изображена целая череда бугименов разных эпох, а в конце коридора на столе ерзал бюст.
– Что ж, такое не каждый день увидишь, – пораженно сказал Борис.
– Эм, прошу прощения! – Мона быстро зашагала к двигающейся мраморной голове. Между проклятыми реликвиями существовала связь, магическая связь. От обыкновенного человека они ответа не получат – тот, скорее всего, проигнорирует оживший скелет, подсознательно отрицая его существование, но вот от статуи ничего не укроется.
Мраморная голова тщетно тянулась к лежащей перед ней ручке, пыталась достать ее языком и даже не удостоила ведьму и вампира взглядом. Перед ней лежала небольшая стопка бумаги с распечатанными таблицами.
– Уважаемый? – еще раз попробовала Мона.
В ответ мраморная голова с густыми усами критично скривилась и продолжила ловить языком ручку. Ни рук, ни плеч у бюста не было, что соответствующим образом ограничивало его возможности.
– У йеня шещас ет йерейени, – неразборчиво бросила им скульптура.
Мона осторожно взяла ручку и подняла так, чтобы бюст мог ее поймать. Тот сразу схватил ручку зубами с ладони ведьмы и довольно улыбнулся:
– Шпашибо!
– Не за что.
– Шем моху ыть вам полежен? – прошепелявил он с занятым ртом и, опустив ручку на лист перед собой, начал выводить витиеватые изящные буквы. Как зачарованная, Мона отвлеклась на идеально изогнутые линии его почерка. Ей самой, даже если максимально сосредоточиться, удавались только малопонятные
