не видишь, что ли?
– О нет. Боюсь, я прав. Ты влюблен, и дело не заладилось. Расскажи мне.
– Филиппо…
– Девочка или мальчик?
– Что? – вспыхнул я, шокированный. – Девочка!
– Ага! – хлопнул в ладоши Филиппо.
– Она просто друг.
– Конечно же друг. Хорошее начало. Возможно, не лучшее, но ты молод. – Он встал и, взяв меня под локоть, повел в маленький садик. – Значит, она тебя отшила.
– Отшила?
– Дала от ворот поворот. Отвергла.
– Нет! Она ничего не сделала. И ничего нельзя сделать.
– Она умирает? Больна? Уходит в монастырь? Помолвлена? – Филиппо внимательно следил за мной. – Значит, вот как. Помолвлена. И очевидно, не с тобой.
Он покивал, довольный своей прозорливостью, и, моргая, уставился на меня.
– Кому какое дело до нее, – сердито сказал я. – Уходи, дядя. Потому что мне нет чертова дела…
В конце концов я рассказал ему все. Филиппо слушал – как священник, как друг, которого у меня больше не осталось теперь, когда мама умерла, а Тессина все равно что умерла.
– Нино, мне так жаль, – сказал он, когда я закончил. – Боюсь, я не могу предложить тебе ничего, кроме благословения и молитвы. И слов, которые могут показаться жестокими: я скажу тебе, что это будет случаться снова и снова и с каждым разом проходить чуть легче.
– Как долго? Сколько раз?
– Пока не прекратится или пока тебя это не перестанет волновать, – ответил Филиппо с кривой усмешкой.
– Это и случилось с тобой и тетей Лукрецией?
– Да. Ну и того и другого понемножку. Раз уж мы тут разговариваем как двое мужчин с разбитым сердцем, я должен сказать, что тебе не стоит следовать моему примеру, дорогой мой. Бог запрещает это делать, и твоя бедная мать сказала бы то же самое, да еще десятикратно. Мой совет как мужчины, который любил многих женщин, многих, очень многих женщин… – Он умолк и перекрестился. – Мы в доме твоей матери, и она бы захотела, чтобы я говорил честно, хоть раз! Мой совет, хм, возможно, не самый праведный из всех, что ты получишь в жизни. Но он честен, и, заверяю тебя, я могу подкрепить его собственным опытом.
– Значит, все те истории, которые мне мама не позволяла слушать, были правдой?
– К моему стыду. Но не к сожалению. – Он хохотнул, потом остановил себя, по-священнически поднеся палец к губам. – Мой совет. Я прошу только, чтобы ты его выслушал, принимать не обязательно. Мы знаем друг друга довольно давно, caro. И я вижу, что ты во многом похож на меня самого – не по внешности, слава Богу, но сходство есть в области чувства. А чувства коренятся здесь. – Он положил руку на сердце. – Ты очень похож на меня, Нино, и, если ты не задушишь все свои таланты, что нелегко, но отнюдь не невозможно, твоя жизнь тоже будет похожа на мою.
– Ты имеешь в виду… – нахмурился я, – я стану священником?
