поклоном. – Уж объяснил так объяснил! А то я еврейцев не видел. Да тут у вас их тоже, кстати… Вот опять же эта ваша гражданка… или гражданин без головы – они кто? Может, они-то и есть эти самые пиндосы! Как вы это узнаете, если у них головы с носом нет? Так что нечего тут ко мне чалиться! С собой сначала разберитесь».
«Мы разберемся, – ответил мужичина с богатыми щеками, – мы обязательно со всеми разберемся. А что касается вашего замечания, ну, насчет головы с носом… то хочу тоже в свою очередь заметить, что очень уж вы наблюдательны. По сыскному делу в прежнее время не служили?»
«Упаси Бог, – сказал я, – хотя мне ваша личность вроде как бы тоже знакома. Вы лет двадцать назад пивом бочковым у Красного моста на Больших Исадах, часом, не торговали?»
Мужичина резко покраснел, достал платок, вытер без нужды нос, потом плюнул в пространство, протер депутатский значок и ответил с усмешкой: мол, с чего это я, народный избранник, должен был пивом у какого-то там моста торговать?
«А я вот тоже вас еще раньше признал, только спросить стеснялся, – втиснулся в разговор батюшка, управившись наконец с портупеей. – И пиво у вас было поганое. Мы с прихожанами даже жалобу писали в горпищеторг. Только оттуда – ни ответа, ни привета. Взятку небось дали тогда проверяльщикам».
«Ах, вон оно как, – сказал, совсем порозовев, мужичина-депутат. – Значит, это вы, благочинный, доносик тогда состряпали! А я-то думал-гадал, кто это дезавуировать меня хочет… И не совестно вам после этого в глаза прихожанам смотреть?»
«Не совестно, вот ни на грамм не совестно, – сказал батюшка и тоже зарделся лицом. – Ладно бы кипяченой водой разбавляли, а то ведь прямо из-под крана, прямо с хлоркой и бактериями».
«А вы что, черпак мне подносили? – усмехнулся мужичина-депутат. – Исключительно отварной водой пользовался, хотите – лоб перекрещу! Так даже если и с хлоркой, то бактерии в хлорке долго не живут, чтоб вы знали!»
Пока они переговаривались, я боком так двинулся втихаря к проулку, но далеко не ушел, потому что был тотчас задержан двумя увядшими гражданками в панамках. «Ишь вы, шустрый какой, – сказали они в голос, – улизнуть хотели!»
«Ничего и не хотел, – отнекался я. – Живу просто тут рядом. Третьего дня ушел и все никак не дойду с вашими чертовыми проверками. Могу вас с собой взять для компании».
«Конечно, нашли дур, сейчас галоши наденем и бегом побежим, – вразнобой заверещали тетки, а одна от возбуждения даже рассупонилась. – Знаем мы эти ваши пиндосские «танцы-шманцы-обжиманцы». А там того гляди и надругаетесь, дорого не возьмете! Вы вот, к примеру, откуда так поздно домой идете пустынными улицами?»
«Из оперного театра – откуда же еще поздно ходят», – отбрил я любопытствующую.
«И что же там давали?» – не унималась она и даже панамку скинула в азарте.
«Да в том-то и дело, что ничего там не давали, – сказал я правду. – Пели там да руки к груди прикладывали. Помещение само, конечно, видное, а вот буфет
