в убийстве вашей жены. Вы подтвердили, что орудие убийства принадлежит вам. Ваши отпечатки, найденные на револьвере, совпадают с отпечатками на теле жертвы. Советую вам найти хорошего адвоката! – процедил он сквозь зубы.
Его слова током прошли по всему телу. Я не помню, что было дальше и что он еще говорил, я подписывал какие-то бумаги, а после меня завели обратно в камеру. Надеюсь, я умер, потому что если я еще жив, то кому-то придется за это ответить. В моих жилах теперь текла не кровь, а ненависть, которая переполняла меня всего. Воспоминания о ней, горшочек с нашим цветочком, ее последние слова… Я весь дрожал, мои скулы сводило от злости, я разбивал кулаки о стену. Ничто не могло перекрыть эту волну боли, что затопила меня полностью. Я захлебывался в ней, не нуждаясь в воздухе… Только месть и ненависть. И один-единственный вопрос: кто?
Дела мои были плохи, это я знал и без адвоката. Сгнить в тюрьме – не самый лучший способ умереть, получить пулю в лоб на свободе от ее отца – и того хуже. Уверен, он достанет меня из-за решетки и перегрызет глотку за то, чего я не совершал. У меня не было выбора, а выхода – тем более. Но умирать мне уже не хотелось, я весь был поглощен местью и расплатой за кем-то содеянное. У меня появился стимул жить, но отобрали право на жизнь. Надеюсь, если я и умру, то на пороге нашей квартиры меня встретит она с нашей маленькой лялечкой. Эта мысль освобождала меня от страха. От заточения и наручников. Что будет дальше, я не знал…
Той ночью я вспоминал, как нес ее на руках в день нашей первой встречи. Она смотрела на меня, а я смотрел прямо, чтобы не споткнуться. Вспоминал, как она переехала ко мне и сбрасывала пепел в мою любимую кружку, а после сорвала с меня полотенце… Я помню ее запах, ее голос и мои любимые пальцы, которые я постоянно целовал без причины… А разве нужна причина, чтобы поцеловать человека? Чтобы сказать, как нуждаешься в нем, и периодически напоминать об этом? Разве нужна причина, чтобы просто любить? Увы, сказать это ей я не успел…
Четвертую ночь я не спал и винил себя. Зачем я ее тогда отпустил? Если бы я знал… Я бы увез ее на самый край света, ближе к морю и золотому песку, ближе к солнцу и звездам. Это было нашей мечтой. Втроем, и домик у моря…
– На выход. Руки за спину!
Я вновь стоял у этой стены, и направлялись мы по тому же темному коридору, к той же двери.
Зайдя внутрь, я не поверил своим глазам. Ее отец сидел возле офицера и подписывал какие-то бумаги, что-то тихо говоря, чтобы я не мог расслышать. Ну, вот и пришел конец. Я начал про себя читать молитву, забывая строки и слова, но поддерживая ее ритм. Боялся ли я смерти? Только не в этой жизни.
– Присаживайтесь, – сказал мне офицер.
– Я постою, – спокойно ответил я.
– Садись, сынок… Садись.
Меня передернуло. Я не верил своим ушам: он назвал меня сыном или мне это послышалось? Ничего не понимая, тем не менее я присел.
– С вас сняты все обвинения. Вы свободны, можете получить свои вещи на посту у дежурного, – заявил офицер.
– Это что, шутка? – не сдержался я, не понимая, как такое
