была команда спортивная, называлась «Тарзан». Я был капитаном. Тарком – это «Тарзан-команда» сокращённо. А так меня Виктором зовут. Я с Херсонщины, заповедник Аскания-Нова, слышали?..
Я слышала, мне мама рассказывала. В молодости она работала в геологических партиях и много ездила по всяким неочевидным местам. Работала в том числе на Земле Франца-Иосифа, где отморозила зубы. И было два места, куда она хотела когда-нибудь вернуться, ну, кроме родного Владивостока: озеро Иссык-Куль в Киргизии и заповедник Аскания-Нова, с девяносто первого года – под Украиной. Мама умерла в начале марта в Севастополе, как раз в те дни, когда российская армия заходила в Херсонскую область.
Сейчас Херсон со своей Асканией-Новой уже взяты, союзные силы Донбасса и России квартал за кварталом берут Мариуполь, стремясь на соединение с занятыми землями Запорожской и Херсонской областей. Мы с Таркомом курим на крылечке расположения части, на двери висит бумажка с надписью: «Джентльмены, не хлопайте дверью!» Мимо нас то и дело проходят донецкие джентльмены в форме, в основном шофёры – чумазые, с привычным меж собой матерком. При виде меня они свой матерок прибирают; иной даже, застеснявшись, хлопнет себя по губам ладонью в грязи и смазке. Действительно джентльмены.
Тарком не матерится вовсе, речь его проста и правильна. У него несколько военных специальностей, в роте числится по минно-подрывному делу, но ходит вместе со штурмовыми группами.
– …Опыт есть разнообразный, и лучше я, чем кто-нибудь другой. А как вас-то занесло из Питера?
– Донецкие степи нравятся, – подхватываю лирический тон.
– …Когда вы говорите: «Ах, донецкие степи!..» – это значит, вы не видели настоящей степи. Как у нас на Херсонщине. Она – ровная, как стол, трава до горизонта, маки алые, и пасутся лошади.
Виктор мечтательно затягивается сигаретой. Из Херсонской области он перебрался в Мариуполь, там его и застала война – не та, что началась для всех 24 февраля, а та, что началась восемь лет назад, весной 2014-го. В Мариуполе Виктор жил с женой и дочерями. И в Мариуполе осенью четырнадцатого года был арестован украинской СБУ.
– «Мариупольские партизаны», слышали? – Голос его становится глуше. – Так вот, это мы.
В плену он пробыл пять лет.
– Я начал писать об этом… что-то вроде книги. Потом поставил точку и перестал. Подумал: возможно, нормальным людям не стоит о таком знать.
– …Вообще Вите дико повезло, что СБУ не отдала его «Азову» и он не попал в эту их «Библиотеку» в мариупольском аэропорту. Потому что там ломали так, что человека не оставалось… Я видел одного парня, прошедшего «Библиотеку». Он был сломан совершенно, не человек, а его тень. А Виктор был нормальный, дельный боец. – При этих словах мне слышится голос Таркома. – Когда они выводили нас и имитировали расстрел, мы после всего просили расстрелять нас по-настоящему.
– Вот, смотрите… Мы выдвигались к этому кварталу несколько раз. Пробовали пешком – ранило тогда моего непосредственного командира, а мне пулей по
