style="font-size:15px;"> Я уже скучаю по ней. Как скучал все эти гребаные недели. И буду скучать всю жизнь. Видимо, это мой удел.
Вивьен высечена клеймом на моем сердце. Я хоть и хирург, но не уверен, что моих навыков достаточно, чтобы извлечь ее из моей груди. Этот случай слишком глубокий. Вечный. Как рак, который до смерти.
– Эйсто… – Слышу ее шепот за плечом и оборачиваюсь.
Вивьен открывает рот – хочет что-то сказать, но осекается, замечая собранные чемоданы посреди комнаты.
– Что это? – Ее взгляд тухнет, губы дрожат, она не хочет, но слезы срываются с ресниц и катятся по щекам. – Что это, Эйсто? – Она плачет.
Пожалуйста, не плачь.
Мне хочется иссушить ее слезы. Подойти к ней и стереть их своими пальцами или губами, но я не двигаюсь.
– Это все? – всхлипывает она.
– Да, Вивьен… – наконец отмираю я.
– Эйсто, пожалуйста. – Она бросается мне на шею, поднимается на носочки и утыкается лицом в футболку.
Я срываюсь.
Сжимаю ее талию так крепко, насколько хватает сил. Притягиваю ее к своему телу. Впитываю ее. Запоминаю. Изгибы, вибрации, запах. Пионы и лаванда.
Я скучаю, Вивьен. Скучаю. Скучаю. Скучаю.
Я плохой хирург. Я вот-вот вырву живое сердце. Два. Свое и твое.
– Я люблю тебя, Эйсто. Люблю тебя так сильно, – тараторит Вивьен сквозь слезы.
Сердце бешеное – боится. Душа кричит: «Не покидай! Клади скальпель».
Я дрожу.
Еще чуть-чуть, и я пошлю все к черту. Разнесу в щепки весь свой гребаный план и останусь с ней.
Но я режу.
– Я тоже люблю тебя, Совенок. Бесконечно люблю. – Выпускаю Вивьен из объятий, и она смотрит на меня сквозь слезы с мольбой в глазах.
– Тогда не уходи.
– Я не могу остаться. В конце концов, мы просто измотаем друг другу нервы и двинемся умом.
Последний раз касаюсь ее лица. Утираю слезы. Выдыхаю и сдерживаюсь, чтобы не поцеловать ее. Как же, черт побери, тяжело.
Сердце вырезано. Брошено в стиральную машину. Задан максимальный отжим. Оно расшибается, обливается кровью. Дохнет. Увы, деликатный режим не предусмотрен.
Я хватаю с кровати джинсовую рубашку, швыряю ее поверх чемодана, набрасываю на плечо дорожную спортивную сумку и быстро выхожу из спальни под звук бренчащих колесиков. Всхлипы Вивьен доносятся за моей спиной. Они становятся громче, и я зажмуриваю глаза. Черт. Грудь жжет изнутри. Мне плохо. Там кровоточат раны.
– Прости меня… – шепчу перед входной дверью, зная, что она не услышит. – Я слишком сильно тебя люблю. Слишком…
Я проворачиваю в замке ключ. Распахиваю дверь. Зачем-то топчусь в проеме несколько секунд.
– Прости… – произношу на выдохе.
Перетягиваю ноги и чемодан через порог и тихо закрываю за собой дверь.
Вот и все.
Я упираюсь плечами в запертую дверь. Откидываю
