своё опасаешься, сомневаешься в качестве продукта.
– Уже не сомневаюсь, если сразу не отравились, – продолжала грубить Маня, всё ещё сердясь на сожителя.
– Неважно. Вначале же были сомнения. И касались они качества напитка. – Ка-чес-тва, – произнёс он по слогам, пытаясь втолковать женщине важность вопроса. – А проблема качества – глобальная, Маня, проблема. Мирового значения проблема. И на телевидении и в прессе по этому вопросу постоянно идёт широкая полемика и дискуссия, – что-то припомнив, он рассеянно осмотрелся по сторонам. – Где-то недавно совсем читал я в газете.… Где-то здесь…
Взгляд его упал на кучу мусора. Не без труда поднявшись, кряхтя и охая, побрел к куче и принялся тщательно рыться в ворохе скомканных газет. После долгих поисков, наконец, извлёк из кучи жёлтую, порванную в нескольких местах газету. Вернувшись на прежнее место, он обеими руками аккуратно разгладил находку на столе и, водя по строчкам пальцем, беззвучно зашевелил губами.
– Нашёл. Вот она, заметка эта. Интереснейшая, скажу я тебе, Маня, информация промелькнула в желтой прессе. Качеству продукции посвящается и разным там напиткам, которые реализует населению наша торговая сеть. Послушай, как кроет наши товары и продукты питания не совсем зависимый автор, – скребя пальцами волосатую грудь, стал он читать вслух: «Организмы наши настолько отравлены всякой дрянью: пестицидами, гербицидами и другими ядами, содержащимися в продуктах питания, реализуемых населению, что здоровье нации в последнее время сильно пошатнулось. Наука просто поражается тому факту, что мы всё ещё живы, как-то шевелимся и даже, сгоряча, затеяли перестройку». Ну, как тебе такие разоблачения посреди демократии? Да – а – а! В эпоху развитого социализма от такого острого критика и мокрого места не осталось бы за подобного рода откровения. А теперь пиши, что хочешь, и ничего тебе за это не будет. Теперь все смелые и храбрые, когда никто и ничто не угрожает. Впрочем, в отношении перестройки я, пожалуй, согласился бы с автором. Это точно симптом отравления. Можно не сомневаться. Да и всё остальное не признак отменного здоровья, – подвёл он неутешительный итог, вновь откидываясь на спинку стула. – Ты вспомни, Маня, огорчала ли тебя проблема качества продуктов на заре перестройки? – Нет, не огорчала, – так и не дождавшись ответа, после небольшой паузы продолжил он. – И меня не огорчала. Никого не огорчала, что самое интересное. В переходный, так сказать, период больше нажимали на количество. Давай, и как можно больше. Съедали все, подчистую, и любого качества. При прежних, конечно, ценах и зарплатах. Не было же ничего! Ни на витринах, ни в магазинах. Только дай, брось в очередь хотя бы что-нибудь, похожее на пищу – всё разметут. Стадный инстинкт выживания. Зов желудка.
– Я и сейчас-то не сильно расстраиваюсь, – обреченно взмахнула рукой Маня.
– Понимаю, – ухмыльнулся Василий Митрофанович. – Тебя и сейчас ничего не огорчает. Ты и сейчас всё
