знаешь – экономические и прочие трудности. А Петровичу что не дай, все проглотит, не подавится. У него желудок кафельный. С другой стороны, в отечестве нашем издавна так повелось, что плоды своих пионерских изысканий учёные-первооткрыватели всегда на себе испытывали. Так что давай, пей первая, любимая.
– А сам-то, чего лямку тянешь? – Маня, отставив стакан в сторону, подозрительно покосилась на Нищету.
– Видишь ли, дорогая, меня как исследователя и где-то даже экспериментатора, мучительно беспокоит один важнейший вопрос, связанный с адаптацией этого напитка к нашим организмам.
– Что-то я не поняла. Какой там ещё вопрос? – насторожилась Маня.
– Важнейший, Маня, вопрос. Мне хотелось бы путем проведения этого уникального эксперимента установить некий физиологический критерий…
– Ты не можешь с собачьего языка перейти на простой русский? – поинтересовалась Маня.
– Пожалуйста. Проще говоря, я хочу узнать, агония у тебя наступит сразу же после приёма напитка или ей будет предшествовать небольшой инкубационный период, – закончил прерванную мысль Василий Митрофанович.
Женщина, тревога которой нарастала с каждой секундой, пыталась вникнуть в смысл сказанного. Нищета, ухмыляясь растерянности подруги, поднёс стакан ко рту и не спеша его осушил.
– У-у-ух, – Нищета ударил пустым стаканом о стол и понюхал рукав. – Крепкая зараза. Ну, чего испугалась, глупая? Шутка это. Шучу я так.
– Шутит он. Шутник, – недовольно ворча, скривилась Маня.
Сделав длинный, как учили, выдох она тоже торопливо проглотила жидкость. Уронив стакан на стол, Маня, уподобившись лошади в стойле, долго трясла головой.
– И-и-и-х! – взвизгнула она. – Слезу вышибает.
Некоторое время собутыльники сидели молча, настороженно ожидая последствий опасного эксперимента.
– Ну, как, любимая, проглотила? – наконец поинтересовался Нищета, первым приходя в себя заметив, что Маня стала подавать первые признаки разумной жизни.
– Пошла, как к себе домой, – поделилась та первым впечатлением. – А у тебя?
– Прижилась вроде, – неуверенно ответил руководитель эксперимента, повторно разливая жидкость по стаканам. – Давай по второй для закрепления эффекта. Не зря нас учат в нравоучениях, что повторение – мать учения. Ты смотри, стихами заговорил. Надо же, как проняло.
Выпив, Нищета откинулся на не отличающуюся прочностью спинку стула, млея от удовольствия. Цель была достигнута. Исчезла противная дрожь в коленях. Приятное согревающее тело тепло медленно растекалось по сосудам, проникая в самые отдалённые уголки размякшей плоти. Хотелось говорить, полемизировать, спорить, доказывать, опровергать и не соглашаться. Одним словом, быть в центре внимания.
– Захорошело!
