едем сегодня к девяти в одно местечко, где клиент со своей пассией обычно встречается. Тачку он бросает на стоянке у ее дома. А там всего две камеры. Я уже все продумал, так что не переживай.
Я выдохнул и облизнул губы.
Неприятная тяжесть легла на грудь. С одной стороны – реальный замут, с другой – встреча с девушкой, которую больше не увижу, если не приду.
– У меня свидание в девять. – Выдал другу как на духу.
Тим ударил ладонью о приборную панель.
– И чо? – Он выгнул брови дугой. – Отложи.
– Не могу.
– Скажи своей Нинке, что у тебя дела есть и поважнее.
– Не с Ниной… С той девушкой… с вокзала.
В салоне вдруг повисла тишина. Если не считать музыки. Она играла, а Левицкий молчал.
– Так. – Сказал он спустя некоторое время, затем закинул в рот жвачку. – И зачем тебе эта замарашка вокзальная? Девиц вокруг мало?
– Мне нужна именно эта. – Ответил я, крепко обхватывая руками руль.
– Да скоро у нас будет столько денег, что девки на тебя будут пачками вешаться! И не такие, а в тысячу раз лучше!
Я покачал головой.
– Заткнулся бы ты.
– О-о-о, Кирюха… – Рассмеялся Левицкий. – Так понравилась, что ты решил забить на серьезное дело, да? Променять все, что мы планировали, на юбку?!
– Нет.
– Тогда забей уже на нее!
– Не знаю. – Сжал челюсти. – Не могу.
– Может, ты… просто боишься? – Друг забарабанил пальцами по коленкам.
– Слушай, ты достал! – Я добавил скорости, нервничая.
– Может, просто… сомневаешься?
Я резко вырулил на встречку, обогнал всех и вернулся в свой ряд.
– Не знаю. В этой игре слишком большие ставки. Жизнь, свобода, карьера моего отца. А вдруг нас заметут?
Тим погладил бумажный пакет.
– Либо играть по-крупному, либо вообще не играть. – Он спрятал его обратно в карман. – Удача любит того, кто ставит на карту все.
– Хорошо. Хорошо! – Согласился, чувствуя, как неприятно и тревожно тянет живот. – Я все улажу. Понял? Что-нибудь придумаю. Только сейчас мы с тобой поедем ко мне домой, сядем, и ты расскажешь мне все в деталях. И действовать будем так, как решу я. Идет?
Левицкий хмыкнул, но все же согласно качнул головой.
17
Через пару часов я уже шел по направлению к трассе. Рев Илюхиного Зверя, покоряющего очередной поворот, ласкал мой слух, но впервые я ощущал пустоту. Сказать, что бросаю суперкросс, было минутной слабостью, очередной блажью. Нет – трусостью, и самое время было в этом сознаться. Хотя бы самому себе.
Трудно было сейчас отмотать назад и всё переиграть, но еще труднее было представить, что больше не будет того адреналина, который заполнял меня, давил и взрывался, выплескиваясь наружу на заездах. Скука, жажда новых ощущений – вот что толкало меня сейчас на погоню за адреналином
