Усмехнулся он и шмыгнул носом. – Знал бы, что будешь так командовать…
– Знала бы, что сегодня будешь так гундосить, еще вчера бы занялась твоим лечением. – Я нахмурила брови, давая понять, что не шучу.
Гончар послушно положил руки поверх одеяла.
– Видела ведь вчера, что тебе плохо. Веки красные, нос тоже, да еще озноб этот. – Взяла пульт, сделала телевизор тише. – Как ты, вообще, умудрился летом простудиться?
– Сквозняк все этот, – сжал зубы.
Рука его в прямом смысле слова заплясала. Дернулась вверх, взвилась в воздух. Еще раз.
Я села рядом на край кровати:
– Ты полежи, я тебе сейчас чай горячий сделаю. Хорошо?
– Да я сам… могу… – По напряжению на его лице поняла, что в попытке удержать руку, он ломает самого себя. Еще и бровь задергалась.
– Раньше мама при первых признаках простуды насыпала мне горчицу в носки. – Я увернулась, вовремя среагировав, когда его рука дернулась вверх. Иначе схлопотала бы по носу. Облизнула губы, стараясь не выдавать беспокойство за его состояние. – Насморк сразу проходил. У нас на стопах много нервных окончаний, горчица воздействует на них… Ох… – Осеклась. – Не знаю, можно ли тебе такое средство…
Я виновато опустила взгляд. И зря. Его рука тут же взлетела вверх и попала мне прямо в лоб. Зажмурив один глаз от боли, перехватила ее и тихонько рассмеялась.
Иван вскочил на постели, задыхаясь:
– Прости, прости! – Задергал головой.
– Ложись, дядь Вань. – Я мягко надавила ему на грудь. – Все нормально. – Открыла глаз, моргнула несколько раз. – Все хорошо. Видишь? Не больно попало.
Его рука все еще была зажата в моей. Она снова дернулась, дважды, и на лице Гончара вновь отразились боль и вина.
– Но если у тебя найдется горчица, мы можем попробовать. Почему бы и нет? – Взяла нежно его руку, затем вторую и сложила их у него на груди в замочек. Соединила, переплетя меж собой пальцы. Свою же ладонь оставила сверху. Легко, почти невесомо, точно перышко. Чтобы не придерживать, а просто успокоить.
Кажется, сработало.
Мы оба смотрели на его руки, сцепленные в замок и накрытые моей ладонью, и молчали. Я дышала медленно, тихо, не глубоко. Словно бы его болячка была всего лишь спящим зверем, которого мы боялись потревожить. Конечности больше не дергались, и это было прекрасно. Кажется, ключик к одному из тиков случайно был найден.
И еще неизвестно, как бы его организм отреагировал на раздражение нервных окончаний горчицей. Во я дала. Придумала тоже. Глупость несусветную. Лучше сбегать в магазин за лекарствами и сварить куриный бульон.
– Дядь Вань, – я заметила, как подрагивали его веки, когда он косился на телевизор.
Еще один раздражитель.
– А? – Его лицо прояснилось, морщинки разгладились.
– Ты не виноват. Не нужно стыдиться. – Перевела взгляд на руки, испугалась, что они снова задергаются
