ждёт первый официальный оплаченный отпуск.
– Куда поедешь? – интересовались любопытные коллеги, а Сван и не думал о том, что надо куда-то ехать.
– Голова! – хлопали они его по плечу. – Отдыхать надо с умом. Кстати, с тебя вискарь.
В будний день работа кипела. Люди чаще предпочитали умирать в дневную смену. Работали втроём, слаженно. Юля принимала вновь прибывших пациентов, заполняла бумаги, составляла опись вещей, Серёжа раздевал, готовил к вскрытию и передавал тела в руки Свана.
Выйти из секционного зала – проблема, надо переоблачаться. Привыкай к редким перерывам, когда уж совсем в горле пересохло.
Криминал не по их части. Ненасильственная бытовая смерть и больничные случаи были специализацией их морга.
Несмотря на свой возраст, Сван обладал достаточной психологической стойкостью. Однако сложных, берущих за душу моментов никому не удавалось избежать.
В самом начале смены пришлось делать вскрытие мальчику, умершему в больнице. Сердобольная бабуля, дежурившая у постели больного, накормила голодного внука пирожками после аппендэктомии. Сколько же на свете нелепых смертей? Сван знал, что муссировать эту тему, сетовать на глупость пожилой женщины и вздыхать об абсурдности ситуации не стоит, но прогнать мучительные мысли было сложно.
Кто виноват? Извечный вопрос, на который нет однозначного ответа.
Дал ли врач бабушке чёткие инструкции или он решил, что это и «ёжику понятно»? Объяснил не ей, а кому-то другому, маме, например, а та не передала их по цепочке. Насколько адекватна сиделка? Страдает ли склерозом или деменцией? В одно ухо влетело, в другое вылетело. Кто решил, что она справится с послеоперационным уходом?
Нет, ни одна живая душа не станет вдаваться в эти подробности. Ясно же, что вина падёт на бабушку непосильным грузом, отнимет у неё остатки разума.
Задачей Свана было подтвердить диагноз. Больница сделала всё, что смогла, врачи не виноваты. А так ли это?
Призрак мальчика в секционный зал не заходил, хотя бы это его радовало.
Во время работы Сван отрешался от своей личной жизни. Ему нравилось погружение с головой. На свидании с Алёной он же не вспоминал морг. Вот и здесь не думал ни об Алёне, ни о Милане, не планировал отпуск, а сосредоточенно вырезал тромб из ампутированной ноги.
Отработав пять вскрытий за двенадцать часов и смыв с себя запахи морга, Сван бежал на ужин с Алёной. Сегодня им предстояла ночная съёмка, и надо было хорошенько подкрепиться. В больнице есть не хотелось, обстановка не располагала, печенье – это максимум, что он готов был проглотить в её стенах. Возможно, работа всё-таки повлияла на его пищевые привычки: он не ел ни мясо, ни рыбу, заменяя их молочными продуктами, сыром и соей.
Стоя у ворот в ожидании такси, Сван включил телефон и тот затрепыхался как ополоумевший, принимая неслыханное количество письменных и голосовых сообщений от Миланы.
«Маша!
