ставши невольным сведением как дед Сухинин запустил, в Тамару, той самой тяжеленной книгой, какую читал, когда эта злющая бабка, ввалилась в его спальню вместе с Мироном. Слава Богу! Книга пролетела выше головы домработницы. Иначе он точно убил бы ее, а так эта неподъёмная книга, которую вообще не понятно как мог держать в руках немощный дед, словно увесистый булыжник ударилась о шкаф, стоящий напротив кровати деда, с такой силой, что этот дубовый лакированный гигант, аж затрясся весь. “Ещё бы чуть ниже и бабу Тому пришлось бы хоронить…. “ – Подумал обалдевший от увиденного Мирон и уж рот открыл от удивления, на секунду забыв и про ухо и про побег.
Тамара, вообще по- началу, и не поняла даже, что хозяин ее чуть не убил, она тупо вглядывалась в сторону шкафа пытаясь сообразить, что это там такое грохнулось, и лишь когда дед прохрипел, во весь дух, на которой только был способен: “Пошла, вон!” Она, кажется, догадалась в чем дело, и начала оправдываться, сначала извинительным тоном, но по мере рассказа ее голос все больше и больше приобретал прежние истеричные нотки: “ Да, ты чего Ильич? На меня из-за этого ушлепка малолетнего? Да, ты же не знаешь ничего, Ильич! Ты посмотри, он мне всю одежду перепачкал и волосы, я теперь вся как свинья в краске! Ты глянь! И во дворе тоже, что делается! Пятно, такое красное, будто здесь убили кого-то! Тамара, сделала попытку подойти к кровати деда, чтобы показать ему как ее испачкал мальчишка, но тот, все с теми же интонациями произнёс: “Пошла, вон!”
И Тамара попятилась от него, сгорбатившись от страха как шакалка. Она с проворностью крысы шмыгнула прочь из комнаты, закрыв за собою дверь. И тут только, шокированный мальчишка понял, что упустил свой шанс сбежать. И теперь он наедине в комнате с дедом Сухининым, про которого, мальчишки говорят, что он детей жрет, пьет их кровь и вообще он бессмертный колдун! Мирон был в паре шагов от двери, но почему-то, когда ему вспомнились эти страшные байки про деда, то он подумал, что бежать бесполезно.
Тимофеечкин в отупении смотрел, как дед поднялся с постели. На нём была одета белая ночная сорочка, раньше мальчик думал, что эта женская одежда и поэтому очень удивился, что дед спит в ней.
Ещё больше он удивился, тому, что первым делом поднявшись с постели, старый чудак, сдернул белую застиранную тряпку, с трельяжа и открыл три его зеркальных створки. Тряпка была, точно такая же какие он видел там на чердаке, а вот трельяж! Трельяж под ней оказался великолепный! Деже и подумать нельзя было, что в таком, сомнительного достатка доме, у еле живого дела может быть такая мебель! Было видно, что сделан он из дорогих парод дерева, а рамки в которых делались зеркала были с золотыми с искусстно выполненными завитушками. Да, и сами зеркала были какие-то необычные, будто тронь их, и окажется, что это не зеркало вовсе, а жидкий металл, типа ртути, только светиле. Красивого серебряного цвета. Мальчик ахнул! И подумал: “Значит не врут, что у него сын, в Москве, в Кремле работает…Это он, наверное, своему
