в звёзды,чтобы напоминать себе о прежнем величии.
Всему, что она знает, её научила бабушка,
такая же космическая и сумасбродная.
А бабушку – её бабушка,
потому что мамы всегда заняты Сотворением.
И это до тех пор, пока не рождаются наследные внучки.
Когда же мама-рыбка остаётся одна,
и ей уже некого больше учить,
она оставляет свой аквариум и возвращается в космос.
«Тебя не стало навсегда…»
Тебя не стало навсегда,
зима прошла и не вернула.
Ты – умертвлённая вода,
что в глубине земли уснула.
И ты раздавлена землёй,
тебя не вычерпнуть в колодце.
И никакая наша боль
там родниковой не забьётся.
И пусть казалось никогда
тебя не сможет смыть другая —
твоё бессмертие – вода,
но воду я превозмогаю.
«Туда, где жизнь темным-темна…»
Туда, где жизнь темным-темна,
где чёрные котлы горели,
пришла условная весна
капелью старой батареи.
А мне приснился мой бардак
и дача в сонной акварели —
куда, как в детстве на чердак
мы переехать не успели.
И ты приехать не смогла,
как не смогла другая мама.
В тени сиротского угла —
моя домашняя пижама.
Но я пижаму не любил,
хотя и словно дом жалею —
который всех нас пережил
и умер в дымчатом апреле.
Великий кастрик
Раздевание огня, пожалуй,
одно из немногих чудес
доступных человеку.
Ты создаёшь нечто живое,
а оно мёртвое
и не просто мёртвое —
оно делает по-настоящему мёртвым
то, из чего его создают,
так как ничего не оставляет,
кроме памяти и нестойкого пепла.
И наблюдая эту умиротворённую смерть,
ты может быть единственный раз
в своей жизни принимаешь
истинный порядок вещей и их конец.
Вот так и Света любила разводить огонь
в бабушкиной печи.
Любила смотреть на новое пламя
с привычным чувством умиротворения.
Когда что-то сгорало
ей почему-то становилось легче,
хотя никакой тяжести она в себе ещё не носила,
а жизнь отчего-то становилась понятней.
Себя она называла так – Великий кастрик.
Её жизнь горела в юности и в первой любви,
понятной, как первое пламя.
Наверное, так и бывает —
мы всегда мудрее до взросления,
так как именно оно выбивает из нас
нашу мудрую дурь —
мы будто падаем
и становимся взрослыми.
Разводим огонь и сжигаем мосты,
а легче уже не становится.
Потому что легче настоящего детства и его дыма
не
