так и с восточной частями континента, их цивилизацией.
Для Венгрии и других стран этого региона «центральноевропейскость» – это не только своеобразные идентичность и менталитет, образ жизни или принцип, базирующийся на региональной принадлежности, не только культурно-историческая данность, но и определенная, исторически сложившаяся детерминанта, с которой нельзя не считаться и которой нельзя пренебрегать. Исторический опыт новейшего времени, включая период после Второй мировой войны, убедительно показывает, что политическая общность стран, если она не базируется на подлинной заинтересованности, на настоящих национальных интересах всех ее участников, не может быть долговечной. Достаточно яркий тому пример навязанный восточной части Центральной Европы более чем на протяжении 40 лет эксперимент по утверждению в регионе не только вполне определенной социальной системы, но и связанной с ней идентичности. Этот эксперимент, будучи непринятым народами региона, как это показали революционные события конца 80-х годов прошлого столетия, закончился неудачей. Тогда и наступило для целого ряда стран время выбора: снова стать Центральной Европой, быть самостоятельным регионом и, пережив «возвращения в Европу», восстановить полный объем прерванных связей с Западом, сохраняя при этом отношения с Востоком. Так или иначе ситуация разделенности континента, изоляция противоречили самому естеству народов центральноевропейских государств, идее «центральноевропейскости». Поэтому не удивительно, что процесс возврата к неразделенной Европе сопровождался в 80–90-е годы прошлого века ярким всплеском возрождения центральноевропейской идеи и идентичности.
Эта идея прошла довольно продолжительный путь развития от Вишеградского союза трех центральноевропейских государств (Венгрии, Чехии и Польши) в Средние века до её обновления в современных условиях. Такая «центральноевропейскость» и, соответственно, идентичность, существенно отличается от уже названного германского варианта (хотя широкой общественности больше известен именно последний). Если в центре германской концепции центральноевропейской принадлежености лежало стремление немецких политиков к силовому обеспечению гегемонии Германии в этом регионе, то вишеградская идея Центральной Европы строилась на взаимовыгодном сотрудничестве и принципах равноправия сопредельных стран и народов, входивших в прошлом в эту региональную общность.
Что касается характерных для региона духовных и культурных связей, то здесь нельзя не обратить внимание на рассуждения выдающегося венгерского писателя, ученого и эссеиста Ласло Не-мета, который ещё в межвоенные годы, переживая расчлененность венгерского народа, обратился к данному вопросу. «Разобщение малого народа на такой обширной территории – это смерть или миссия», – писал он в 1935 г. Немет склонен считать, что такая ситуация для венгров может стать поводом для того, чтобы «подобно
