«Господь Бог с вами!».
Тусклый свет лампы освещал их лица. Это были пожилые мужчины в черных долгополых пальто и пожилые женщины в невообразимо старомодных салопах.
Часы на здании школы пробили одиннадцать, когда откуда-то с первого этажа донесся странный сдавленный голос. Казалось, кто-то стонет, в отчаяньи моля о помощи.
Чиновник приподнялся на постели и широко раскрытыми от ужаса глазами вперился в темноту.
– Слышишь? – в страхе прошептал он.
Жена стряхнула с себя дремоту. – Что случилось? – сонно спросила она.
– Там… там… – заикаясь, произнес чиновник, – кого-то душат…
– Погоди… – сказала чиновнику жена, положив руку ему на плечо. Оба стали напряженно вслушиваться.
Через некоторое время снова раздались жалобные стоны, казалось, они исторгаются из горла женщины, испытывающей нечеловеческие страдания. Затем стали различимы отдельные слова.
– … оборачиваюсь, вижу церковь, – стенал голос, – оборачиваюсь, вижу людей… Но тот, кто взывал, услышан не был… И поднялась великая смута, нельзя было отличить грешника от праведника… многие подступались, но тут же были повержены… Господь обрушил свой гнев на вавилонян, посеявших семя злобы… А-а-а, он уже идет, я чувствую – он идет… Добро пожаловать к нам, брат, молви слово спасительное!
– Кто это еще идет? – прошептал чиновник, дрожа всем телом – Что за шум? Боже правый, да что же это такое? Поди, взгляни, что там происходит!
– А, я уже знаю, – спокойно произнесла жена, – это спириты собрались у Шолтысов. У них там столик, который вращается, и они вызывают духов. Пани Шолтысова и меня приглашала, но я сказала, что этим не увлекаюсь.
– Да разве это допустимо – вызывать духов посреди ночи? – с неудовольствием воскликнул чиновник. У него отлегло от сердца, и он принялся негодовать. – Мы вложили в эту квартиру свои кровные сбережения, а не можем даже спокойно выспаться. Вызывайте своих духов до десяти вечера! После десяти в доме должна быть тишина, никаких сборищ – это запрещено! Я этого так не оставлю. Пусть объясняются с нашим хозяином…
– Брось, – успокаивала его жена, – ведь в общем-то пан Шолтыс неплохой человек, такой вежливый, услужливый. Бывают жильцы и похуже. В старом доме у нас каждую ночь внизу устраивали драки, в пивной. Пьяницы поломали на лестнице перила… Везде что-нибудь да есть, нужно быть терпимее. У всякого барона своя фантазия. Кто-то увлекается духами, а ты иностранные марки коллекционируешь…
– Филателия никому не мешает, – возразил чиновник, – это занятие тихое. Но гвалт ни в одном приличном доме не потерпят. К тому же, должен тебе сказать, столоверчение – занятие противозаконное…
– Ладно, спи, – прервала его жена.
– Легко сказать – спи, – ворчал чиновник, – заснешь тут, как же?! До смерти напугали!
Было веселое утро, полицейский уже стоял в саду и смотрел на дружные всходы люцерны, которую он посеял на пологом откосе, отделявшем овощные гряды от цветника.
