Гаянэ. Хотя девушка была несколько замурзана и истощена, она была красива и лицом, и телом. Мне было очень неловко, хотя я и старался не смотреть на ее обнаженные прекрасные девичьи груди. На этот раз она не отказалась от предложенной мною рубашки. Мы двигались крайне осторожно. К нашему удивлению, мы не увидели по пути ни работающих мунда, ни пасущегося скота. Издалека селение выглядело безлюдным, и нехорошее предчувствие овладело мной. Несмотря на уговоры Гаянэ, я решился на безрассудный поступок – отправился в селение, сжимая в руке «маузер». Оно встретило меня непривычной тишиной. Опасаясь ловушки, я обошел все хуторки, и везде было пусто – ни людей, ни скота. Обрадовавшись, я вернулся за Гаянэ, и мы помчались к источнику – наслаждаться живительной влагой, которая была вкуснее всех напитков в мире. Вернувшись в селение, в одной из хижин мы обнаружили черствую лепешку, которую поделили пополам.
Солдаты пришли в селение лишь через двое суток. Сержант, узнав о моем поступке, ужасно разозлился, ведь мои неразумные действия могли стоить жизни археологам, отправившимся в заброшенный город. Что касается мунда, то это полукочевое племя и ему не составило труда быстро сняться и перейти на другое место, чтобы избегнуть репрессий за человеческие жертвоприношения, пояснил он.
Опасения сержанта оправдались: недельное ожидание ничего не дало, археологи не вернулись. Оставив в селении двух солдат, сержант и мы отправились в ближайший город. Насколько мне известно, о судьбе англичан-археологов никто ничего не знает, не думаю, что они живы. Мне запретили продолжать работу в экспедиции, но археология для меня отступила на второй план – я влюбился в Гаянэ, которая вернулась к родителям. Я поселился рядом с их домом, почти все время проводил с Гаянэ, к чему весьма неодобрительно отнесся ее отец – ему не нравилась большая разница в возрасте между мною и ею и то, что я не армянин. Если первое для него было не такой уже большой преградой, то второе – решающим обстоятельством. Но Гаянэ ответила мне взаимностью, и это не было ее наградой за спасение. Она и в самом деле полюбила меня! – Профессор разволновался, его глаза увлажнились, и он вытер их большим клетчатым платком. – Четыре года назад мы обвенчались в православной церкви в Бомбее[20] и взяли билеты на пароход в Англию. В последние дни перед отплытием Гаянэ стало казаться, что за нами следят, а по ночам ей снился жрец. Я серьезно воспринял ее слова, нанял охрану – рослого индийца, бывшего сипая, и он постоянно дежурил у двери нашего дома. Незадолго до отъезда неотложные дела вынудили меня уехать на какое-то время. – Профессор горестно вздохнул. – Когда я вернулся, охранник лежал у двери дома мертвый – в его шее торчал отравленный шип. Я бросился в дом и увидел Гаянэ, лежащую на полу, в центре нарисованного круга.
Профессор замолчал, на его лбу выступила испарина, и весь его вид говорил о том, что он сильно переживает, будто снова увидел все это наяву.
– Нет, Гаянэ не была мертва, – ответил профессор на немой вопрос Василя. – Но и живой ее нельзя было назвать.
С 1995 года город Мумбаи.
