рыжие волосы, выбившиеся из прически, протиснулась в дверной проем настолько, насколько позволяла полная фигура, и посмотрела на Николая. Тот уже потирал едва открывшиеся веки и разминал разомлевшие после сна руки. Он посмотрел на экономку, веснушчатое лицо которой выражало сожаление, и благодарно кивнул.
– Доброе утро, Екатерина Андреевна. Спасибо, что разбудили. Скажите отцу, что я скоро спущусь.
Женщина ничего не ответила, лишь смущенно кивнула и удалилась. Николай взглянул на напольные часы из дуба, что стояли в правом углу комнаты, и удивился: стрелки на циферблате уже показывали восемь утра, а он не побывал в тренажерном зале и не уделил внимание изучению полезной информации. Как бы то ни было, ему пришлось пропустить эти дела и спуститься к завтраку, как только он обрел подобающий вид. Молодой человек зачесал волосы назад, уложив светлые пряди муссом, и переоделся в мерч «Снежных Барсов» – спортивные штаны и бомбер с номерной вышивкой и логотипом команды. Нужно быть в полной готовности, чтобы после завтрака сразу же покинуть дом.
Увидев отца, который ожидал его, не притронувшись к еде, Николай постарался сохранять спокойствие и не вспоминать вчерашнюю перепалку, которая совершенно выбила его из колеи. Он лишь занял свое место и произнес:
– Доброе утро, отец.
Александр Юрьевич, схватившись за столовые приборы, принялся разрезать ножом омлет с грибами и сыром. Он сильно проголодался, но не мог начать завтрак без сына. Так уж заведено в их доме: любой прием пищи, будь то завтрак, обед или ужин, не мог начаться без другого члена семьи. Безмолвие и тишина проникли в столовую. Екатерина Андреевна, стоявшая возле стола и ожидавшая указаний, уловила напряжение, которое возникло между отцом и сыном, но тактично молчала, пока Николай не сказал, что она может быть свободна. Как только экономка оставила их наедине, Александр Юрьевич, исподлобья глядя на Колю, сказал:
– Что-то твои биологические часы сегодня опаздывают. Обычно ты просыпаешься ни свет ни заря.
В этих словах Николай слышал укор, однако реагировать на них у него не было никакого желания. Он молча завтракал, раздумывая над тем, как бы быстрее покинуть дом и оказаться на ледовой арене. Воскресная тренировка начиналась в девять, чему Литвинов был несказанно рад. Покончив с завтраком, он бросил напоследок Александру Юрьевичу, прежде чем покинуть столовую:
– В девять у меня тренировка.
– Похвально, что ты стараешься. Рад, что вчерашние слова не прошли мимо твоих ушей.
Снова болезненный укол, который не поленился сделать Литвинов-старший. Пальцы Николая инстинктивно сжались в кулаки, а желваки заиграли на худощавом лице.
– Я хорошо помню все, что касается хоккея. Не стоит напоминать мне об этом каждый раз.
Николай зашел в гараж, нырнул в «мазерати» и вырулил на общую территорию таунхауса. Как только охранник нажал на кнопку, сработали
