сталкиваться с холодным взглядом отца, но не смог пошевелиться. Он помнил, что в разговорах отец не любил, когда собеседник поворачивался к нему спиной. Потому остался в том же положении, только нервно сжал пальцы и губы.
– Так вышло. Это наша первая игра в новой лиге. Мы старались, ты это знаешь. Нам не хватило лишь нескольких секунд, чтобы выйти в овертайм, – сухо ответил Николай. Он уже давно научился достойно держаться в таких разговорах.
– Знаю, я видел. Только вот не понял, почему ты сидел, распластавшись на льду, вместо того чтобы подняться и достойно доиграть. – Александр Юрьевич откашлялся и встал с дивана.
Подняться Литвинову-старшему удалось не сразу. Виной тому был возраст и низкая физическая активность. В свои пятьдесят лет Александр Юрьевич обладал характерной возрастной полнотой. Личный врач давно рекомендовал ему заняться спортом: ходьбой с палками или плаванием. Но Литвинов-старший никак не находил на это время: он постоянно занимался делами «НИС-групп». Оказавшись на ногах, Александр Юрьевич подошел к сыну и заглянул ему в лицо.
– Я все еще жду от тебя объяснений.
– Мне нечего сказать. Я знаю свою ошибку. Но повернуть время вспять мне не под силу.
Губы Александра Юрьевича расплылись в ухмылке. Он посмотрел на сына и увидел в нем молодого себя. Непоколебимого, стойкого, дерзкого и местами заносчивого. Николай определенно унаследовал бо́льшую часть его черт. Это отрицать Литвинов-старший никак не мог. Их разговоры часто превращались в ссоры из-за одинакового темперамента. Если в общественных местах Николай и слова плохого не мог сказать про отца, чтобы пресса не написала ничего гадкого, то дома предпочитал отстаивать свою точку зрения и спорить.
– Ты понимаешь, что это не тот разговор, в котором ты можешь показывать характер? Я в два счета могу забрать у тебя хоккей.
– Ты не посмеешь, – крепко сжав пальцы в кулаки, процедил Николай. В секундной тишине был уловим скрежет его зубов.
Александр Юрьевич положил руку на плечо сына и приблизился к его уху. Он слышал, как прерывисто дышал Николай, и удостоверился, что задел сына за живое. С силой сжав его плечо, Литвинов-старший прошептал:
– По условиям нашего договора еще как смею.
Николай отстранился от отца и увеличил дистанцию между ними. Манипуляции привели его в бешенство. Он с трудом сдерживался, чтобы не разнести гостиную. Литвинов окинул взглядом периметр комнаты и остановил взгляд на стеллаже, тянущемся вдоль серой стены. Там, на полках, стояли фотографии команды и награды, которые они завоевали в МХЛ. Глядя на медали и кубки, Николай вдруг ощутил, как горло сковала невидимая петля, которую набросил ему на шею отец. Почувствовал, будто бы эта петля сужается, а невидимый стул, на котором он стоит, отец выбивает из-под ног. Александр Юрьевич одной фразой лишил Николая равновесия. И вот он уже жадно глотал воздух, пытаясь выбраться из душащей его петли.
– Я не нарушаю условий
