моложе своих семидесяти трех лет, и только его древние коричневые руки с увеличенными суставами показывали, как он стар. Нам говорили, что по вечерам он иногда танцует», – поведали авторы «Одноэтажной Америки». Форд не любил новомодные фокстрот и чарльстон, отдавая предпочтение деревенской кадрили, а рабочим в Дирборн выписали несколько десятков учителей народных танцев. «У него близко поставленные колючие мужицкие глаза. И вообще он похож на востроносого русского крестьянина, самородка-изобретателя, который внезапно сбрил наголо бороду и оделся в английский костюм».
Свой «демократический» имидж Генри Форд порядком подрастерял, когда в собственной газете «Дирборн Индепендент» начал публиковать «Протоколы сионских мудрецов» и серию статей, винивших евреев во всех бедах, от захвата власти большевиками в России до снижения уровня чемпионата по бейсболу. Американские евреи ответили бойкотом фордовских автомобилей, а в Голливуде заявили, что отныне на экранах в аварии будут попадать только машины «старого Генри». Олигарху пришлось принести публичные извинения, свалив вину на редакторов, закрыть газету и распорядиться уничтожить тиражи своих антисемитских изданий.
Обо всем этом нет упоминаний в «Одноэтажной Америке» – у авторов были иные литературные задачи. Фордовский конвейер как бы вне политики, хотя московские гости высказывают озабоченность обезличивающим монотонным трудом на сборке машин (вспомним сталинское упоминание простого человека как «винтика» большого производства). Один из пассажей книги завуалированно пародирует стиль, который насаждался в стране после Первого съезда писателей: «Товарищ Грозный (представитель советского автопрома – Л. С.) стоял посреди цеха, и на его лице, озаряемом вспышками огня, отражался такой восторг, что полностью оценить и понять его мог, конечно, только инженер, просто инженер, а не инженер человеческих душ».
Лаборатория Томаса Эдисона в Музее Форда
Архитектором, который сформировал индустриальный облик Детройта и Дирборна, был Альберт Кан, имя которого Ильф и Петров произнести не могли. Сын немецкого раввина-иммигранта прекрасно поладил с Фордом и проектировал большинство промышленных сооружений не только для него, но и для двух других голиафов автоиндустрии – «Дженерал Моторс» и «Крайслер». С 1929 по 1932 годы детройтское бюро Кана создало для Советского Союза более пятисот индустриальных объектов-гигантов, в числе которых тракторные (то есть танковые) заводы в Сталинграде, Харькове, Челябинске, автомобильные заводы в Москве и Нижнем Новгороде, литейные и машиностроительные цеха в Свердловске, Нижнем Тагиле, Кузнецке, Магнитогорске. О великом вкладе строительной фирмы Albert Kahn и ее специалистов в советскую индустриализацию говорить категорически запрещалось, а все достижения приписывались безликому и секретному «Госпроектстрою».
«Фордовский метод работы давно вышел за пределы простого изготовления
