застыла улыбка. Похоже, и впрямь он умер, не мучаясь. Юная жрица хорошо знала свое дело.
– Закопаем его здесь, под дубом, – погладив мертвеца по голове, попросила-приказала Сауле.
Князь хмыкнул:
– Закопать? Руками?
– Там, в кустах, есть лопаты. Специально для таких случаев.
Дело справили быстро. Выкопали неглубокую яму, забросали труп землею и дерном.
– Прощай, Мажюлис, – негромко молвила жрица. – Удачи тебе в мире богов. Не забывай нас. Помогай, если сможешь. И мы будем помнить тебя.
– Ты и в самом деле их помнишь? – Довмонт не удержался, спросил. – Всех, кого ты… всех своих жертв.
– Они не мои, – сверкнула глазами дева. – Они все – подарки богам. Это добрая и славная смерть, кунигас.
– Знаю.
Сауле неожиданно улыбнулась:
– Здесь есть одно местечко с чистой водою. Идем, я покажу.
В самом деле, смыть с себя грязь было бы сейчас очень даже неплохо, да и выстирать испачканную в болотной тине одежду тоже бы не мешало. Заодно – отвлечься от разных дум.
У дальнего подножия пильнякальниса оказалось нечто вроде большой лужи с чистой водою, этакий небольшой болотный заливчик с бьющим где-то на дне ключом. Подойдя ближе, Солнышко, ничуть не стесняясь, сбросила с себя одежду и, покусав губу, решительно ступила в воду… резко присела, выскочила, подняв тучу брызг и, обняв себе за плечи, лукаво взглянула на князя:
– Ну, что же ты, кунигас?
Довмонт тоже не стеснялся. Разделся, разбежался… У-у-у-ух! Ух, и студено же! Ух! Пару раз окунувшись, князь вроде бы как привык к холоду, но все равно больше пяти минут не выдержал, выскочил… Право слово, совсем другой человек! Отдохнувший, посвежевший, радостный… и без всяких там «кровавых мальчиков в глазах».
Сауле быстро постирала одежду, и свою, и княжескую, да принялась развешивать на ветвях росшей неподалеку корявой сосны – сушиться. Восхитительно красивая нагая лесная нимфа с медным водопадом волос и белою тонкою кожей!
Князь подошел сзади, обнял, погладил грудь. Девушка не сопротивлялась, наоборот, повернулась, накрыла губы князя своими пухлыми и теплыми губками. Поцелуй, терпкий и долгий, тут же вызвал желание, так что не надо было никаких предварительных ласк. Беглецы предались любви сразу же, здесь же – юная жрица лишь нагнулась, обхватив руками янтарно-смолистый ствол… выгнулась… застонала…
Потом они уселись в траву – обсыхать и греться на солнышке.
– Куда нам теперь? – обняв деву за талию, тихо спросил Довмонт.
– Мне – в орденские земли, тебе – домой, – Солнышко улыбнулась. – Ну, знаешь же.
– Знаю, – согласно кивнул князь. – И все же… ты могла бы пойти со мной.
Жрица дернулась:
– Нет! У меня своя дорога… и своя судьба.
– Откуда ты знаешь?
– Вижу…
