шарфы «Дома Паунда»[2].
Были здесь и журналисты, и несколько полицейских.
Из окон заброшенной гостиницы на улицу с опаской выглядывали темнокожие парни, чьи лица при дневном свете казались графитовыми масками.
Все довольно мирно. Пока мирно.
Этторе Рачити отдалил микрофон от мужчины, у которого брал интервью, и посмотрел на небо Лампедузы. Лазурное, ненастоящее, как на обработанной фотографии, оно лежало на черепице гостиницы, подчеркивая ее жалкий вид: плющ, обвивающий покосившееся крыльцо, декор в стиле либерти, облезлые, ухмыляющиеся лица старых лепных украшений, красная ржавчина на перилах, полусгнившие ставни. Во дворе – кучи видавших виды кресел, матрасов и сушилок с сильно заношенной одеждой.
Этторе посмотрел на красный огонек камеры. Надеялся, что выглядит нормально – волосы, выражение лица, одежда. Оператор Джанни поднял большой палец кверху, другой рукой удерживая Panasonic HXV.
Жарища. Асфальт нагрелся и начал вонять. Этторе Рачити очень хотелось, чтобы интервью побыстрее закончилось. Это был уже пятый дубль. А все из-за того, что Иван Поретти, член городского совета Турина, представитель Лиги Севера[3] и лидер движения «Остановим вторжение», не мог и трех слов сказать, не вставляя выражений, которые были слишком крепкими даже для зрителей канала Rete Padania. Поретти прославился своими, мягко говоря, радикальным взглядами. Этторе хорошо его знал. Они встречались на ужинах пару раз, но это было в тот период жизни, вспоминать о котором Этторе не любил.
– Синьор Поретти, – произнес он как можно более нейтральным тоном, – вы, как и другие представители Лиги Севера и движения «Остановим вторжение», вместе с простыми людьми приехали в Лампедузу из Турина, чтобы выразить возмущение фактом проживания здесь примерно тридцати мигрантов. Что вы требуете?
Поретти поскреб щеку, на которой остались следы подростковых прыщей. Он был мокрый, как мышь. Этторе едва сдержался, чтобы не ухмыльнуться: если Поретти не перестанет пить столько граппы и перехватывать на ходу что попало вместо нормальной еды, ему совсем скоро светит инфаркт. Из-за чего он, Этторе, уж конечно не будет убиваться.
– Мы требуем, чтобы их отправили обратно! – заорал Поретти, брызгая на микрофон слюной. Послышались одобрительные возгласы. Крики чаек. И несмолкаемое бормотание моря, вечная мелодия острова – песнь о надеждах и потерях.
Этторе кивнул Ивану, чтобы тот продолжал.
– Правительству наплевать! Несколько лет назад они сделали из заброшенной гостиницы центр приема этих… этих животных, и теперь это их территория! Они захватили здание, сейчас их никто не проверяет. Они высаживаются с лодок или сбегают из центров приема беженцев, укрываются здесь, а стоит им немного очухаться, как они уже норовят слинять в Турин, Милан, Рим или какой-нибудь другой город. Даже не сомневаюсь, что среди этих зверей есть террористы и сторонники радикальных группировок, эти обез…
– Синьор Поретти, прошу вас выражаться корректно.
– Да, обезьяны, как их еще назвать?! –
Северная Лига за независимость Падании – итальянская правая политическая партия, основанная в 1989 году и изначально выступавшая за предоставление северным итальянским провинциям независимости и образование самостоятельного государства Падания со столицей в Милане. Сейчас – общенациональная политическая сила. Идеология – национализм, консерватизм.
