не было даже на встречке, отделенной отбойником. Вдоль обочины кольцевой тянулись длинные корпуса заводов, торчали водонапорные башни, однобокие бетонные коробки, как будто натыканные друг за другом по команде «копировать-вставить», – все одинаковые, серые, вселяющие тоску. Он ездил здесь тысячу раз, но сейчас на глаза не попадалось ни одного знакомого здания. На верхнем этаже мрачного дома, битые стекла в окнах которого напоминали сломанные зубы, он заметил две фигуры – кажется, женщины и мальчика. Интересно, что они делают в этом заброшенном месте?
Скоро пойдет дождь. А может, и град. Запахло озоном и железом – вот-вот разразится гроза. Тучи быстро надвигались. Они выглядели совершенно больными. Подозрительно похожими на гнилой лук, слишком желтыми, слишком осязаемыми.
Обычная поездка Эрмеса Ленци превращалась в кошмар.
Он не мог оторвать взгляд от горизонта. Под порывами ветра облака стали плотнее, и на несколько мгновений Ленци показалось, что он видит в небе лысую голову, гигантское лицо без носа, белые глаза, перекошенные ядовитой ухмылкой губы. Глухой, раскатистый удар грома стер ужасные черты, и Эрмеса охватил страх.
Животный, необъяснимый, которого он никогда раньше не испытывал.
А уж ему ли не знать, каким бывает страх. Тут и говорить нечего. После разрыва с Даниэлой Эрмеса мучили частые приступы паники. Несколько раз он искренне считал, что умер. Но сегодня все было иначе. Казалось, каждая клеточка его тела, каждая извилина мозга содрогается от ужаса, который совсем не похож на страх смерти или боязнь исчезнуть без следа.
Первое, что пришло на ум, – развернуться. Остановить машину, развернуться и на полной скорости понестись назад, куда угодно, только подальше от этих жутких туч, от этого пустынного шоссе. Вернуться туда, откуда он приехал, пусть даже на заправку со странным карликом за стойкой и пугающей желтой надписью на двери туалета.
Должны же ему встретиться машины, люди, хоть кто-то.
Эрмес закурил, стараясь унять дрожь в руках, и попытался подумать здраво.
Развернуться и поехать назад нельзя. Глупо садиться в тюрьму и терять работу из-за того, что от нервотрепки последних месяцев у него поехала крыша.
– Твою же мать! – выругался он. – Дыши. Дыши.
Нужно продолжать ехать вперед, до следующей развязки. Она должна быть совсем скоро, другого выхода все равно нет. Сколько минут назад он останавливался?
Эрмес посмотрел на цифровой хронотахограф, и его затошнило. На экране, где высвечиваются пройденные километры, время с момента остановки на заправке, сейчас не было ни одной цифры – только семь простых символов, как сумасшедший дорожный знак:
Сигарета выпала изо рта прямо на колени. Он смахнул ее резким движением, съехал на аварийную полосу и остановился. Грудь словно сжимало клещами.
Вылез из кабины, чтобы не видеть этого слова. И понял, что остановил машину метрах в десяти от знака
