домой знакомым и разрешили людям брать все продукты, чтобы не пропали, морозильные камеры ведь не работали. Люди, словно обезумев, ринулись в магазин, тащили всё: еду, спиртное, одежду, бытовую химию, последней потащили сборную искусственную ёлку, стоявшую в кладовой. Зачем женщине понадобилась ёлка в марте месяце, оставалось загадкой.
Мария в магазин не пошла, стыдно было воровать. Да ещё у той, чья мать и сестра недавно погибли. Холод – ещё полбеды, от него можно как-то спастись, а вот без еды… В доме шаром покати: ни хлеба, ни консервов, мясо, правда, в морозилке расплылось и завонялось, пришлось порезать и котам отдать. Стояла в шкафу банка с огурцами, да ещё нашёлся в углу кухни мешок сухарей, покупала для собак на хлебокомбинате. Больше ничего. Сырую картошку и крупу грызть не будешь. Достала из беседки небольшой складной мангал, разжилась дровами, да только они оказались сырые, не горят, а дымят больше. Ещё купила у коллеги десяток яиц. И вот стоит она перед мангалом: яйца разбила в сковороду с ручкой, водит этой сковородой над огнём. Хочется ей мать горячим накормить, да только яйцо плохо жарится, а руки на морозе леденеют, оттирать приходится. И пока донесла сковороду в дом – из горячей глазунья превратилась в едва тёплую. Поела мама яичницу, но без хлеба – хлеба купить негде, согласилась на собачьи сухари. Достала дочка сухарик, замочила его в воде, дала матери, а та, беззубая, грызёт. Молча грызёт, не жалуется. А собаки с завистью, но также молча наблюдают.
Ближе к ночи Лидия Даниловна со слезами пожаловалась:
– Сала хочу. Хоть маленький кусочек.
Мария вздохнула. Тут хлеба не знаешь, где достать, а она сала захотела. На следующий день снова вспомнила, но уже не просила, а сказала, как бы между прочим:
– Эх, сала бы сейчас!
Пошла Мария к Наташе, пожаловалась, поплакалась, говорит:
– Где я ей сала возьму? Вдруг это её последнее желание? Слабая она очень после болезни…
Наташа кивнула «подожди» и спустилась в бомбоубежище, потом появилась с пакетом в руках, протянула ей, успокоила:
– Всё будет хорошо. Возьми. И привет передай Лидии Даниловне. Она моя любимая учительница. Таких, как она, нет больше.
Мать Марии 40 лет проработала в школе, строгая была, двойки ставила, но почему-то её любили даже двоечники.
Раскрыв дома пакет, Мария достала половину серого солдатского хлеба, банку паштета и небольшой кусок сала. Наверное, до последних своих дней она будет помнить эту картину: сидит на диване мама в серой, помятой от лежания куртке, в розовой мохеровой шапке на самые брови, слепая на один глаз, но с радостью на лице, и держит в дрожащих, с больными суставами руках ломоть хлеба и этот кусочек сала. Жуёт не спеша, то и дело на него поглядывая.
11 глава
Начало счастливого дня
Есть дни как про́пасть, что ни сделаешь, всё впустую. А если что-то
