внимательно читал. А в них не раз писали, что царь в силу своего малолетства является простой куклой на троне. Значит, следовало продемонстрировать обратное. Заодно… Люди крайне редко руководствуются логикой и разумом. Один из сотни, не больше. Для остальных куда важнее чувства. Отсюда вывод: Алексея непременно должны полюбить. А без непосредственного общения с ним откуда этой любви взяться?
– А что ещё?
– Учёба самого императора. Ведь Алексей не просто царь, но избранный народом, стало быть, должен уметь разговаривать с этим народом. Причём уже сейчас. А как этому научиться? Только на практике. Да не просто говорить, но уметь выслушать, что куда важнее. Последний же плюс в том, чтобы он сам свою значимость ощутил.
– Вон для чего вы решили, чтоб на Регентском совете без его согласия никаких решений не принимать, – протянула Мария Фёдоровна. – А я-то думала да гадала, зачем, коль он по малолетству лишь право совещательного голоса имеет. И тут, стало быть, предусмотрели.
– Не я – все за это проголосовали, – скромно поправил Голицын. – Чтоб понимал, сколь много от него уже сейчас зависит. Ну и свою ответственность ощущал, зная, что судьбу России вершит, а значит, уже сейчас в ответе за неё.
– Не скромничайте. Голосовали может и все, только идея вашей была, – строго поправила императрица и грустно протянула. – Ники же знай себе одно повторял: «Претерпевший до конца спасется». Любимая фраза.
– Мне тоже доводилось её слышать, – подтвердил Виталий. – А вот про ответственность ни разу. Нет, – поправился он. – Перед сыном, перед семьёй – да, но не перед страной.
– Что значит некому было обучить.
– А такому надо учить? – не сдержался Голицын.
– Иных… надо, – горько откликнулась императрица. – И желательно, чтоб учитель был как вы. Эвон, как у вас складно и логично всё получается. Доводы передо мной ровно кирпичики выкладываете, один к одному. В точности, как и накануне вечером, когда насели на меня вместе с Алёшей и сёстрами его, уговаривая на сей пост согласиться, Признаться, опешила поначалу. Хотя более всего меня ваше поведение смутило.
– Почему? – вырвалось у Виталия.
– Таить не стану. Вы уж простите меня, ради бога, но я поначалу решила, что вы нечто вроде, – она поморщилась и брезгливо произнесла, – вроде Распутина. Особенно когда Татьяна как-то раз, наедине со мной оставшись, случайно обмолвилась и вас Серым ангелом назвала. Она ж более всех характером в свою матушку уродилась и тоже ко всяким… глупостям чрезмерно склонна, – и новая волна недовольства лёгкой тенью скользнула по ее лицу. – Вот мне и подумалось – свято место пусто не бывает. Старца убили, и на тебе – замена сыскалась. Потому и удивилась вашему молчанию.
– Я вроде бы тоже что-то говорил…
– Изредка. И по делу. Но не более. Притом весьма здраво и рассудительно. Вот я и гадала, почему вы не сами решили сей пост занять и для чего вам на самом деле моё назначение потребовалось?
