на муржилку. А он опустил глаза, как будто чего-то ждал.
Экипаж вдруг остановился. Бамбасса перевела свой взор на Опцию и ледяным голосом произнесла, – Сон опять был. Надоело. Пришло время разобраться во всем этом. Со мной так, даже во сне поступать негоже! Нехорошо. Ты, мерзавец, такое творил, во сне конечно. – Как-то тоскливо, повернувшись к окну, задумчиво сказала царица, – Когда люди любят друг друга, об этом можно только мечтать, но меня, во сне и кто!? Ты хоть понимаешь, что тебе будет за изнасилование царицы!? – Но это же только сон, – робко произнес Опция дрожащим голосом и закрыл от страха и отчаяния глаза. – Но в каком извращенном виде!? Мерзавец! Со мной такое не делал даже мой первый! Хотя порой он творил, что-то невобразивное, но ты! Тебе не стыдно, наглец маньячный!? – Ваше Величество! – Опция поднял глаза, – Я готов пострадать за мою царицу, если пожелаете. Но знайте, это все не я! – Говори! – Глаза Бамбассы сузились – говори все! – Говорю, как есть. Все это подстроил говорящий дуб. Ведь началась вся эта бредятина со мной ровно месяц назад, когда я, устав от посева пыпырок, прилег под дубом отдохнуть и, случайно заговорил с ним, так, по приколу, но дерево неожиданно заговорило со мной в ответ. А потом сны эти и начались, Ваше Величество. Не знаю как это и почему, только все что происходит выше моего разумения. Если не верите, пойдемте к дубу и спросите. Вы царица, Вы разберетесь, Ваше Величество. – Ох уж эти мне вечные неясности и проблемы в вашем муржилкинском племени. Что большой, что малый, что холуй, а что из благородных. В осадке одна и та же фигня, получается. Приходится самой в итоге разбираться. – Открыла дверцу кареты и приказала, – Выходи, маньяк несчастный. – Оказалось, экипаж уже давно стоял на той самой лужайке у дуба, а войско окружило всю поляну, зажгли костры и угрожающе бряцали оружием. (Прям, как в короле Лире. Опция Шекспира не читал, да и не мог по причине проживания в более раннем исчислении времени. Упоминание про Шекспира от автора. Виноват, не сдержался., но остро чувствовал важность происходящего.) Они вдвоем подошли к дубу. Царица, не глядя на него, спросила. – Ну и как разговаривают у вас маньяков с деревьями? Надо лечь, Ваше Величество. – Что!? Мерзавец! Ты и так весь мой сон на мне лежал! И что не притомился? Сволочена! – Да нет, я в хорошем смысле. Под дубом я тогда прилег и стал смотреть на его кроны. – А ну это меняет дело, – подозрительно сверкнула на него Бамбасса. Эй, вы там! Мое покрывало под дерево, быстро! Нда… – (Короче, вся эта ситуация стала напоминать репетицию во МХАТЕ, типа, по правде. Как там у них, верю, не верю, ну и дальше в таком же духе…. Опять во мне прорвалось другая эпоха. Звиняйте. Но труба зовет, и сюжет накалился сверх меры.) На поляне летали сложные и противоречивые эмоции, но последнее предложение получилось короткое и лаконичное. – Они легли! Вся свита обалдела и стыдливо отвернулась. Стало так тихо, что было слышно, как один стражник посапывал, стоя в оцеплении. Видимо спал стоя и спал давно. Царица тихо и как-то неожиданно застенчиво спросила. –
