– либо задохнусь, либо меня сплющит, поняла я, поэтому рванула вниз, в подвал. Захлопнула вторую дверь за собой и услышала, как трещат ступени, по которым всего мгновение назад спускалась. Прижав руки к груди, я в ужасе отходила от стены дальше, слушая, как за второй дверью и надо мной все оседает и сплющивается. Странно, что же они использовали, чтобы устроить такой сильный пожар? Ведь мангуй сам по себе не горит, что является его дополнительным преимуществом в качестве стройматериала. Но вот о таком эффекте сжатия я не знала и даже не слышала.
Когда вокруг все стихло, я смогла выдохнуть с облегчением. Злые слезы текли ручьями, а ноги окончательно перестали меня держать, и я буквально осела на пол. Обняла колени руками и приготовилась ждать дальнейших событий. Какое-то время еще чувствовала присутствие чужаков наверху, потом они убрались, а вслед за ними прибыло множество других. Снова чужие эмоции затопили сознание, но мне усилием воли удалось защититься от них. Сейчас это не важно, но в память об отце я больше никогда не подниму щиты и всегда буду смотреть на окружающих через призму их эмоций и чувств.
К сожалению, дать о себе знать я не могла никому: была заблокирована в подвале и как из него выбраться, даже не представляла. Так и сидела на полу, обхватив колени руками и раскачиваясь из стороны в сторону, не в силах думать, не в силах искать способ выжить и не в силах абстрагироваться от чужих эмоций и недавней смерти папы. Деформировавшийся мангуй закупорил все отверстия, и лишь пара небольших рассеивающихся облачков дыма, которые спустились со мной с верхнего этажа, все еще плавали под потолком. Я не помню, как улеглась на пол, видимо, мой организм, исчерпав все ресурсы, предусмотрительно отключил сознание, милостиво даровав возможность забыться во сне.
Проснулась резко, словно от толчка. Там, на поверхности, кто-то ходил. Судя по эмоциям – любопытство, восторг от собственной смелости, – это дети. Все тело ныло от неудобной позы эмбриона – похоже, я пролежала так слишком долго. Встала и, кряхтя, размяла конечности. Неяркий автономный диод, реагирующий и включающийся на движение, осветил окружающее пространство – подвал три на три метра. Вдоль стен – стеллажи, сейчас многие – пустые: папа пристроил все экспонаты, которые здесь раньше хранились. Еще несколько стеллажей были завалены разными приборчиками: измерителями различных излучений, микроскопическими очистителями для археологических находок, сканерами, анализаторами грунта и еще множеством даже мне не известных предметов. Этот подвал считался заповедной папиной территорией.
Неожиданно заметила емкость с водой и чуть ли не рванула к ней, так сильно хотелось пить. Из еды чуть позже в полевой сумке нашла плитку шоколада (отец был сладкоежкой, в отличие от меня) и коробку тасванского печенья. Из-за пережитого стресса я испытывала дикий голод, но позволила себе съесть лишь пару печенюшек и одну дольку шоколадки. Пока я не придумаю, как мне отсюда выбраться, еду надо растянуть на максимальное
