с наслаждением обсуждали происшествие целую неделю. В результате его ходатайства о смягчении наказания дело рассматривали весьма сочувственно, затребовали медицинское заключение и приговорили к уплате вполне умеренного штрафа. Разумеется, его клиенты станут о нем скучать, будут вспоминать его с сентиментальным ностальгическим чувством, но не очень долго. Фирма «Мэйкрофт, Форбс и Макинтош» разрастется, возьмет новых партнеров, оборудует новые помещения. Молодой Макинтош, который через год должен получить диплом, уже представил свой план развития фирмы. Сын Мэйкрофта – у них с Хелен был только один ребенок – должен был отнестись к этому вполне сочувственно. Он теперь работал в Лондоне, в одной из фирм в Сити, в штате которой было сорок адвокатов: она отличалась высокой степенью специализации, весьма выдающейся клиентурой и пользовалась широкой известностью в стране.
К сегодняшнему дню Мэйкрофт пробыл на острове уже полтора года. Оторванный от установившегося, вселяющего спокойную уверенность образа жизни, служившего опорой его внутреннему «я», он, как бы иронически это ни воспринималось, обрел здесь больше душевного покоя, зато его стали одолевать непривычные ранее вопросы к самому себе. Поначалу остров вызвал у него настоящее смятение чувств. Как это всегда свойственно красоте, Кум одновременно и успокаивал, и лишал покоя. Он обладал какой-то необычайной властью побуждать человека к самоанализу, вовсе не обязательно мрачному, но достаточно глубокому, чтобы рождать беспокойство. Как предсказуемо, как, по сути, безмятежно прошли его пятьдесят восемь лет! Любовно оберегаемое детство, с особым тщанием выбранная приготовительная школа, потом, до восемнадцати лет, небольшая, но весьма уважаемая частная средняя школа, вполне ожидаемый диплом второго класса с отличием в Оксфорде. Он решил пойти по стопам отца не потому, что горел желанием стать юристом, и даже – как понял теперь – не в результате осознанного выбора, а из сыновнего почтения и потому, что знал – его ждет заранее обеспеченное место работы. Даже женился он не столько из-за страстной любви, сколько по сознательному выбору из небольшого круга подходящих девушек – посетительниц теннисного и литературного клубов города Уорнборо. Ему никогда не приходилось принимать по-настоящему трудных решений, он не сталкивался с мучительными проблемами трудного выбора, не занимался опасными видами спорта, не пытался достичь ничего выходящего за пределы его профессии. Неужели все это, размышлял он, из-за того, что он был единственным, обожаемым и всячески оберегаемым ребенком? Из его детства чаще всего ему вспоминались слова матери: «Не надо это трогать, дорогой, это опасно». Или: «Не ходи туда, милый, ты можешь упасть!» Или еще: «На твоем месте я не стала бы слишком часто встречаться с ней, дорогой, она не совсем в нашем духе».
Руперт полагал, что его первые полтора
