медика (какого, к дьяволу, медика? Орднунг есть орднунг, а значит, он вовсе не обязан заниматься тем, что должны делать специалисты с врачебными дипломами Кёльна или Берлинского университета!). Арбалетный болт ударил Казакову в плечо, разорвав трицепс и выхватив из мышечной ткани изрядный кусок. По счастью, стрела с кованым ромбовидным наконечником не задела проходящие с другой стороны кости крупные сосуды и саму кость. Гунтер только сегодня видел, как подобный снаряд практически оторвал руку какому-то сицилийцу – кость расколота надвое и висит только на лоскутах кожи и мышц.
Рана напоминала пробитый в ткани плеча лохматый желоб. Придется срезать неровные края, тщательно исследовать на предмет посторонних включений и попытаться стянуть кожу так, чтобы можно было зашить. А потом все решит дело случая, сила организма и Господь Бог. Конечно, вещи из гостеприимного дома синьоров Алькамо перенесли в монастырь еще три дня назад, и в бауле Казакова обнаружилась прихваченная с разбитого вертолета аптечка, но… Гунтер не верил, что лекарства, называемые Сергеем «антибиотиками», могут серьезно помочь от заражения.
– Потом… Не забудь… – очень пьяно пробормотал Казаков. – Там флакончик, на нем латинскими буквами написано «Цифран, 500 миллиграммов»…
– Не забуду. Все. Можешь орать, можешь молчать. Главное, не шевелись. Кинжал острее бритвы, дернешься – руку отрежу.
Надрез, второй… Комочек малоприятного скользкого желе, бывший некогда живой плотью, полетел в глиняную мисочку. Беренгария даже не морщится – молодец девчонка! Видно, действительно у себя в Наварре перевидала многое. Острие зацепляется за что-то твердое – пожалуйста, искореженное колечко кольчуги, сорванное болтом. Удалить. Клочок войлока – надо посмотреть внимательнее, чтобы не осталось волосков. Еще надрез. Казаков, под каким градусом бы ни был, тихонько взвыл и слезы потекли бурным ручьем. Только в бездарных книжках говорится, будто настоящие мужчины не плачут – естественные рефлексы, как это ни жаль признавать, присутствуют даже у Самых Настоящих Мужчин, и слезоотделение к таковым рефлексам относится непременно.
Кажется, чисто. Тампоны из темно-пурпурного шелка, вымоченного в спирте и как следует просушенного, промокли кровью все до единого, но деятельная Мария Медиоланская, взявшаяся помогать, постоянно вертит новые, разрезая жутковатого вида ножницами драгоценный шелк Беренгарии.
– Беренгария! Стяните пальцами рану! Нет, сначала дайте иголку!
– Возьмите, – принцесса вытащила из металлической коробочки с вычурной восточной чеканкой мокрую от спирта иглу со вдетой ниткой. – Как держать? Правильно?
– Края раны должны сойтись… Не перекашивайте, а то потом ему будет трудно работать рукой из-за грубого шрама. Серж! Серж, ты меня слышишь?
– Пошел в жопу, – очень тихо, но уверенно отреагировал Казаков.
– Пальцы действуют? Пошевели.
Пошевелил. Слабенько, но работают.
