еще раз потянула дверь «скорой» и увидела пострадавшего целиком. Стоящие дыбом лохмы и борода еще дымились. Лица я не разглядела – на него надели кислородную маску.
– Он выживет? – спросила я, глядя врачу прямо в глаза.
– Будет ясно, когда мы доставим его в больницу и обследуем, но прогноз хороший.
– Пожалуйста, отойдите сейчас же! – услышала я решительный голос.
Полицейский. Вот с ним цапаться не надо.
– Ну хорошо, хорошо. Чего вы такой нервный? Я же «скорую» не держу. Хотели бы – уехали бы. – Я отпустила дверцы и ретировалась.
Помимо грабежа и трупа в соседней квартире мне теперь приходилось думать и об этом бедолаге. Надо будет выбраться в больницу на Банаха, выяснить, выжил он или нет. Но это потом. Пусть его сначала подремонтируют.
Из-за всех этих дел у меня закружилась голова. Может, виноват дым, а может, у меня сахар упал. Я не помнила, когда ела в последний раз. Двор закружился вокруг меня. Я оперлась о стену. Никто не обратил на меня внимания. Один из пожарных разговаривал с полицейским, прочие укладывали снаряжение в машину. Им было чем заняться. «Скорая» включила сирену и уехала. Всё начало понемногу успокаиваться. Пора и мне прийти в себя.
Я вернулась домой совершенно без сил и решила прилечь буквально на минутку, отдохнуть. Потом я собиралась съездить в «Карисас», поесть супа. Готовят там не особенно вкусно, да и общество оставляет желать лучшего. Но когда мне не хочется ходить по магазинам и торчать на кухне, то я, бывает, заглядываю в их столовую.
Ничего у меня не вышло. Едва я успела улечься на диване и закрыть глаза, как меня разбудил сын.
Я посмотрела на него заспанными глазами. В юности он определенно был симпатичнее. Прямо хорошенький. Когда он родился, акушерка сказала, что жалко тратить такие длинные ресницы на парня. Он и правда был красавчик – а чему тут удивляться, если посмотреть на родителей. Но потом, как в жизни бывает, все изменилось. Он вбил себе в голову, что у матери ему плохо, самостоятельности захотел. Съехал и от великой самостоятельности перестал следить за собой. Как-то он попал в аварию на улице, недалеко от дома, где жил. Я, конечно, страшно перепугалась, но авария оказалась совершенно неопасной. Сын поправился, но как же я с ним тогда намучилась! Наверное, другого такого нытика во всей больнице было не сыскать. После этого происшествия сын окончательно махнул на себя рукой. Растолстел. Отрастил животик. Начал сутулиться. Стал какой-то неповоротливый, неуклюжий. Говорил, что после аварии у него все время все болит. А у кого не болит?
– Мам, а что у тебя с дверью? – обеспокоенно спросил сын.
– Ничего. Дверь как дверь. Сразу «что у тебя с дверью». Старая была, вот и развалилась. У других-то дети интересуются, как там родители. Двери им иногда ремонтируют или, если надо, меняют, а я что? Как есть, так и есть.
Сын закатил глаза и ушел на кухню, разбирать принесенные авоськи с продуктами. Сейчас опять рассует как попало, а мне потом убираться. Ну что за парень!
– Мам, если ты мне не скажешь, что случилось, я пойду к соседу напротив и так
