предупредил гоблин, – Ты знаешь.
Существо, смекнув, что сейчас здесь состоится дурное представление, поспешно перешло из категории участников в категорию безбилетников. Поэтому просто слиняло под кровать, накрыло себя простынкой, чтобы не надуло, и улеглось смотреть такой возбуждающий спектакль.
– Как ты сюда попало, мелкое недоразумение, – презрительно изрёк Адам.
Гоблин поднял бровь.
– Осторожней, принцесска, – предупредил он, – Рука может дрогнуть, и тебе больше не придётся здесь появляться. Так сказать, причину оторвёт.
– И чего тебе здесь надо? – спросил оборотень, – Не нашёл, кого можно было бы ограбить на дороге?
– Чтобы ты сейчас был паинькой и открыл окно, да пошире, – с улыбкой предложил гоблин.
– Ты что, не один? – съязвил принц, – Сейчас целая компания набежит?
Лезвие медленно завращалось.
– Я начинаю терять терпение, – слегка зевнув, ответил гоблин.
Адам подошёл к окну, открыл задвижку и отошёл назад. Из темноты, сверху, возникла рука, затем сама открыла окно, помахала гоблину и зацепилась за верхнюю доску рамы.
В окно вошёл Вальдман. Он слегка коснулся полей капеллины двумя пальцами и произнёс:
– Здравия желаю, господин граф. Как поживаете?
Гнев графа преобразил до неузнаваемости. Теперь он трезво понимал, что вечер испорчен, утехи окончены, откупиться тоже не удастся, и красная пелена ярости накатила на него густым слоем.
Ноздри Адама уловили сквозь проклятую мяту запах зверя, противостояние с которыми длилось ещё за тысячи лет до Империи. Руки сами начали удлиняться, обрастать шерстью и когтями. Волк начал вырываться наружу, разрывая остатки прекрасно сшитого костюма южного покроя.
Вскоре перед Вальдманом, спокойным, как стул, стояла длинная, уродливая тварь с широкой волчьей пастью, истекающей слюной, и лишь слегка напоминающая собой человека. Из глубины её глотки раздавался рык, заставлявший с первобытных времен помнить людей, почему они боятся темноты.
Вервольф бросился на стоящего перед ним стрелка. Он оттолкнулся от пола, описал дугу под потолком, и вот уже в поле зрения чудовища попала ровно пульсирующая сонная артерия на могучей шее. Как вдруг Вальдман неожиданно и резко метнулся вперёд. В воздухе мелькнул сжатый кулак и исчез где-то под обросшей мехом грудной клеткой монстра.
Адам, постепенно трансформируясь, с воем, переходящим в крик, повис на кулаке стрелка. Тяжёлый медный кастет с серебряными вставками угодил оборотню прямо в солнечное сплетение, выбив воздух.
– Полуволк. Я впечатлён, – произнёс из своего угла Грод, – Умеешь ты выбирать себе врагов.
Лезвие так и продолжало мерно вращаться с тихим металлическим звуком, каким обладает хорошо отлаженный механизм, скажем, настенных часов.
Вальдман похлопал Адама по спине.
– Я понимаю, инстинкты, –
