были влажны; он нес в руках большую раскрытую книгу в бархатном переплете с серебряными застежками.
– Мама! – сказал ребенок. – Послушай, что я сейчас прочел!
И дитя присело у постели больной и прочло из книги о том, кто добровольно умер на кресте ради спасения всех людей, даже ради не родившихся еще поколений!
– Нет выше этой любви!
И щеки королевы окрасились румянцем, глаза широко раскрылись: она увидела, что из листов книги выросла вдруг великолепнейшая роза мира, живое подобие той, что выросла из крови Христа, пролитой на кресте!
– Я вижу ее! – сказала она. – И вовеки не умрет тот, кто видел эту розу, прекраснейшую розу мира!
Стойкий оловянный солдатик
Были когда-то двадцать пять оловянных солдатиков. Ружье на плече, грудь колесом, мундир красный, отвороты синие, пуговицы блестят… Чудесные солдатики! Их подарили маленькому мальчику на день рождения. Мальчик захлопал в ладоши и принялся расставлять их на столе.
Двадцать четыре были совершенно одинаковые, а двадцать пятый солдатик оказался одноногим. Его отливали последним, и олова немного не хватило. Впрочем, он и на одной ноге стоял так же твердо, как другие на двух.
На столе было много игрушек. Но лучше всех был картонный дворец. Через его окошки можно было заглянуть внутрь и увидеть все комнаты. Перед дворцом лежало круглое зеркальце – оно было как настоящее озеро, и вокруг него стояли маленькие зеленые деревья. По озеру плавали восковые лебеди.
Самой красивой была хозяйка дворца. Она тоже была вырезана из картона. На ней была батистовая юбочка, голубой шарф, а на груди – блестящая брошка.
Красавица стояла на одной ножке, вытянув вперед руки, – она была танцовщицей. Другую ножку она подняла так высоко, что оловянный солдатик решил, будто красавица тоже одноногая.
«Вот бы мне такую жену!» – подумал он и притаился за табакеркой, стоявшей на столе.
Отсюда солдатик отлично видел прелестную танцовщицу, которая все время стояла на одной ножке и ни разу даже не покачнулась!
Ночью, когда все люди легли спать и в доме стало тихо, игрушки устроили бал. Даже щелкунчик принялся кувыркаться, а грифель танцевал на доске, оставляя на ней белые следы! Поднялся такой шум, что в клетке проснулась канарейка и начала болтать на своем языке так быстро, как только могла, да еще и стихами.
Только одноногий солдатик и танцовщица не двигались.
Она стояла на одной ножке, а он застыл с ружьем, как часовой, и не сводил с красавицы глаз.
Пробило двенадцать. И вдруг открылась табакерка.
В этой табакерке сидел маленький злой тролль. Он выскочил из табакерки и огляделся кругом.
– Эй ты! – крикнул тролль оловянному солдатику. – Танцовщица слишком хороша для тебя!
Но оловянный
