с тихим плеском. Рядом с Марьей присела Марфа.
– Бабушка, скажи, почему люди больно делают? – спросила Марья, продолжая смотреть в воду.
– Потому что, Марьюшка, совести у них нет, – ответила Марфа.
– Разве не у всех людей она есть? – удивилась женщина.
– Нет. Если бы она у всех была, разве позволила бы беззакония чинить?
– Почему же не у всех она есть? Разве человек сам выбирает, иметь ли ему совесть?
– А кто же ещё? Сам и выбирает. Воля ведь у нас свободная, так Господь решил, – ответила Марфа и посмотрела на отражавшуюся в воде колокольню.
– Бабушка… а душу можно вылечить, если ей больно?
– Отчего же нельзя. Можно, конечно.
– А как?
Марфа на мгновение задумалась.
– Простить, Марьюшка. И зла в ответ не делать.
Неожиданно в утренней тишине раздался удар колокола. Один. Потом ещё и ещё. Марья удивлённо посмотрела на отражение в воде. Рядом с колоколами стоял пожилой священник.
– Марфа… – Марье на мгновение показалось, что ей сейчас не хватит воздуха, чтобы вопрос задать. – Ты тоже это слышишь?
– Конечно, Марьюшка.
Марья слушала. Закрыв глаза и позволив себе чувствовать музыку, она словно улетала в какую-то неведомую страну. Неведомую, незнакомую, но почему-то родную.
– Бабушка, мне кажется, или колокола зовут кого-то? – спросила Марья, открывая глаза.
– Они давно зовут. Всех зовут, у кого ещё сохранилось вера в чудо. В человечность. В доброту и прощение. Зовут, кричат, только люди глухи.
– Неужели…они никогда не услышат?
– Кто знает… Но мы ведь с тобой слышим, верно?
Марья смотрела на отражение в воде, и ей почудилось, что облака вдруг стали плотнее. Они сгустились вокруг колокольни, и вот уже есть стены, купола. И люди, десятки, сотни людей выходят из дверей. А над ними плывёт колокольный звон.
– …У-у-у-у-у, – протяжно и одиноко выл в печной трубе ветер. Он нашёл того, кого звал.
Марья в тот день вернулась в деревню. Спокойная, умиротворённая. Ничего не стала объяснять мужу, просто сказала:
– Вань, давай уедем в дальнюю деревню. Там ведь тоже для нас работа найдётся. Не могу я здесь быть.
Муж удивился такой просьбе, но ни о чём не стал спрашивать. Уехали. Только перед отъездом Марья сходила к соседке и подарила ей платье, что муж из города привёз. Молча отдала, а потом запрыгнула на телегу с вещами и уехала.
Да, дом здесь меньше. Родни не было. Но зато люди были хорошие, открытые. Помогали им быт обустраивать, порой за советом к Марье шли: у кого корова болела, кому с лошадью помочь. Так и сдружились.
Вечерами, когда солнце опускалось за горизонт, шла Марья в домик на краю деревни, что у самого леса. Сидели они с бабкой Марфой, жизни сплетали. А порой и распутывали, в ровные клубочки дорог сматывали.
