чмокает в щёку Алёну. Алёна машет остальным рукой.
Идём вдвоём. Прохладно, свежо.
Молчим.
Хочется сказать ей многое. Хочется сказать, что я её люблю. Хочется сказать, что я хочу видеть её около себя всегда. Что она – самая прекрасная из всех девушек, которых я когда-либо видел. Хочется сказать много чего ещё.
Хочется ничего не говорить, а просто обнять её, согреться о её тело, впиться в неё, влиться. Смотреть ей в глаза, утыкаться носом в её огненные волосы.
Алёна улыбается сама себе.
– Пошли в кино сейчас, а? – глупо говорю я.
Сеанс через двадцать минут, до кинотеатра пять минут ходьбы.
– Мне надо домой, – говорит Алёна.
Я точно знаю, что ей не надо домой. Её родители уехали сейчас во Францию, к друзьям. У неё свободная квартира.
– Зачем? Родителей нет, – говорю я.
Она смотрит на меня. Прекрасно ведь понимает, что мне нужно. Прекрасно.
– Нет, Тима. Я не пойду с тобой в кино, – ненавижу эту усмешку.
Она – единственная девушка, которую хочется так сильно и которая так умеет издеваться. Сколько там от любви до ненависти?
Идём молча.
– Пока, – говорю я.
И сворачиваю в переулок. До моего дома ещё идти и идти, но я лучше сделаю крюк. Я знаю, что поступаю глупо, что нужно делать что-то другое, но я не умею и не могу. Я даже не слышу, прощается ли она со мной.
Утро. Подъём. Восемь часов – я не умею спать дольше. Терпеть не могу валяться в кровати.
Вскакиваю рывком, встаю на руки. Так я тренирую вестибулярный аппарат. Меня почти не кружит. Пытаюсь отжаться, стоя на голове. Пока не получается, падаю на спину, но удачно: ничего не задеваю. Вчера задел велосипед, было больно.
Велосипед занимает полкомнаты. Отодвигаю его, достаю из шкафа свежие носки. Одеваюсь.
Мама ещё спит: у неё была вчера ночная смена. Ужас: ночная смена с субботы на воскресенье.
Бреду на кухню, ставлю чайник, изготавливаю бутерброд с сыром. Пью чай.
На улице всё так же пасмурно. Это хорошо: значит, можно снимать и сцены на открытом воздухе. По замыслу в Зоне всегда пасмурно.
Блин, завтра опять на пары. Но это завтра.
Мама проснулась. Слышу движение. Надо смотаться из дому, пока не начались расспросы типа «куда ты идёшь?» или «когда ты вернёшься?». Направляюсь в комнату, надеваю потёртые вельветовые джинсы – в них я был вчера. Выкатываю велосипед в прихожую.
Из спальни выходит мама.
– Чего в такую рань? – спрашивает.
– Доброе утро, – говорю я. – Кататься.
Мама смотрит на меня, уходит в кухню.
Обуваюсь, выхожу. Мы живём на втором этаже, велосипед хороший, лёгкий, сбегаю вниз по лестнице. На улице прохладно, но через десять минут я вспотею от жары: я езжу быстро, не в прогулочном темпе.
Господи, когда асфальт переложат?
