что я не в курсе – (отсылка к Литтону) – про бедных Стрэйчи и тебя, которой мало до кого есть дело. Так, я должна успеть на свой поезд. Мне надо позаботиться о себе, ибо я совершенно вымотана. Вот билеты на завтрашнюю лекцию, если ты сможешь прийти352. Дорогая В., не отталкивай меня, умоляю! Нет, написать не смогу – я ужасно занята – медицинские процедуры трижды в неделю. Бичем353 звонил в одиннадцать. В этом году он собирается ставить “Тюрьму”. И я написала миссис Сноуден354 – я так стара, что гожусь тебе в матери. Скажи… (эти последние слова были произнесены в дверях).
3 февраля, среда.
Представленные ниже фрагменты беседы будут искусно записаны мною примерно в 11:30 ради успокоения, после того как я усердно поработала над корректировкой статьи о Донне, с которой, собственно, и начнется второй том «Обыкновенного читателя». Не могу больше выжимать из своих предложений воду и поэтому попишу здесь минут двадцать; затем, наверное, доделаю Донна и дочитаю умный роман о Гамлете355; о да, все романы о Гамлете умны. Потом обед, а вечером – ох! – Оттолин. Однако все мои мысли о Донне и собственной статье – вот почему я никак не могу начать.
Вчера вечером у Клайва были также Роджер, Несса и Дункан. Клайв в своем коричневом чайном халате с неприлично длинным свисающим поясом, будто хвост между ног. Роджер сильно осунулся. Херес. Лотти позвала ужинать. Мы спускаемся в уютную столовую с синими и белыми стульями. Обсуждали Джеральда Херда. Дункан высказывает довольно тонкое наблюдение.
Д.: Нет, дело не в том, что он мешает мне «строить из себя маленькую сову» 356. Не то чтобы мне не нравились его доводы – я черпаю их из общения с разными людьми. Дело в том, что он не устанавливает никаких связей со мной, так что я не могу ни с чем соотнести его слова.
Р.: Нет, у него страстный ум.
В.: Он аскет. Он отказался от моей сигары.
Р.: И все же он не отвергает чувств.
Д.: Он слеп.
К.: Он любит меня, но я нахожу его более пресным и безвкусным, нежели банан. Он прогуливается с Рэймондом по Бонд-стрит и называет его замечательным компаньоном, потому что тот замечает флаги.
Н.: Он не замечает ничего чувственного, а мы живем своими чувствами. Он сыплет умными замечаниями о той сатанисткой картине.
Тут я заметила, что Клайв смотрит на портрет Литтона.
[В.:] Не надо трогать. Его, конечно, надо почистить, но выглядит он очень мило. Лучший портрет Литтона.
Р.: Да, хотя люди все же запомнят его по той ужасной вульгарной картине Генри. Она, конечно, дает общее представление (сказал он Д.).
В.: Зато это вылитый он.
Р.: Я написал портрет Литтона, пишущего «Выдающихся викторианцев» в Дурбинс [дом Фрая]357.
В.: Меня немного раздражает, что он оставил все свои старые книги Сенхаусу.
К.:
ВВ не пошла на лекцию Этель Смит, которую она читала 2 февраля в Королевском колледже Лондона; вместо этого ВВ ужинала с Клайвом Беллом.
Томас Бичем (1879–1961) – британский дирижер, оперный и балетный импресарио. Он был ярым поклонником музыки Этель Смит и сделал многое – хотя и не так много, как ей хотелось, – чтобы познакомить как можно больше людей с ее творчеством. В конце концов, Бичем исполнил симфонию «Тюрьма» в январе 1934 года на юбилейном концерте в Квинс-холле, посвященном произведениям Этель.
Этель Сноуден, виконтесса Сноуден (1881–1951) – британская социалистка, правозащитница и феминистский политик; жена канцлера Казначейства Филиппа Сноудена.
Вероятно, какая-то рукопись, присланная в «Hogarth Press»; сведения не найдены.
Выражение
Клайву принадлежал портрет Литтона Стрэйчи в полный рост, написанный Дунканом в Эшеме в 1913 году; одновременно его тогда рисовали и Ванесса Белл, и Роджер Фрай. Другой портрет кисти Фрая («Литтон Стрэйчи пишет в саду»), подписанный и датированный 1917 годом, хранится в Центре Гарри Рэнсома Техасского университета в Остине. Портрет кисти Генри Лэмба хранится в лондонской галерее Тейт.
