улыбнулся. – Кто говорит, что ты будешь это планировать? Ты должна только высказать желание – мы все сделаем сами. Ты можешь также сказать, что не хочешь причинять ему вред – твое право. Тогда он будет в полной безопасности. Ну, каково твое желание? Чего ты хочешь?
– Я не знаю, – растерялась Женевьева. – Ничего не понимаю…
– Твои сомнения естественны. Ты женщина добрая. Только вот смотрю я сейчас на тебя и думаю – а что дальше? Даже если он тебя не убьет – зачем тебе такая жизнь – в постоянном ужасе и страхе? С разбитым лицом и измученным телом? О ребенке своем ты подумала?
– А как я расплачусь с вами? – спросила Женевьева. – Такие вещи бесплатно не делаются.
– Запомни, возмездие не нуждается в гонорарах. От тебя ничего не требуется. Вырасти сына так, чтобы ему и в голову не пришло когда-нибудь причинить зло другому человеку.
– И что я должна сказать? – потрясенная, спросила Женевьева. – Я хочу, чтобы он – что?..
– Я не знаю, – ответил голос. – Это твое желание. Чего ты хочешь? Я могу сделать ему лоботомию, могу до конца его дней отправить в психушку, могу отрубить ему конечность, могу его кастрировать – я многое могу. А чего хотелось бы тебе?
– Я хочу, чтобы ему отрубили его поганые руки, – с ненавистью выдохнула Женевьева. – Чтобы он больше никогда не смог ими ко мне прикоснуться.
– Хорошо, – согласился голос. – Принято.
– И что теперь? – спросила она.
– Теперь, – ответил голос. – Ты будешь жить обычной жизнью, стараясь избегать ссор и скандалов. Будь покорной – ненадолго. И положи пистолет на место – твоему мужу не понравится, если он не найдет его в кобуре.
– А когда?.. – в ее вопросе все еще звучало сомнение. Но Женевьеве никто не ответил. Она почувствовала легкое колыхание воздуха, и ощущение чьего-то присутствия за спиной исчезло.
– Что это было?.. – Женевьева с ужасом смотрела на пистолет, лежащий перед ней. Она чуть не стала убийцей, а все, что она слышала – галлюцинация, вызванная сильнейшим стрессом. В детской завозился Рене. Надо срочно положить пистолет на место, иначе не миновать ей еще одного избиения. Муж скоро проснется, и ей надо готовить ему завтрак.
Начало октября 2010 года, Москва
Жики плотно задергивала шторы на окнах, дабы холодное осеннее солнце не тревожило Анну, одинаково съеживавшуюся от яркого света, громких звуков, внезапных прикосновений. Она лежала неподвижно, шепотом отвечая односложно «да» или «нет» на робкие вопросы Жики, старавшейся не обращаться к ней без нужды. Старая дива неслышно, как тень, перемещалась по комнатам, выходила на кухню, готовила еду…
Сиделка, ухаживавшая за Анной в больнице, переехала с ними на квартиру. Она ставила ей уколы и давала таблетки, следя за дозировкой и временем приема, так как Жики была рассеяна – водился за этой железной дамой такой грех. Два раза в день дива умывала молодую женщину, помогала ей чистить зубы, раз в сутки осторожно обтирала ее мягкой влажной губкой, не доверяя равнодушными руками сиделки. Той
