других младших медсестры, Ангелина и Маша, и ординатор Андрей. Их часто видят втроем, поэтому Сабина невольно объединяет их в одно целое трио всякий раз, как думает о них. Представлять их по отдельности, каждого как личность (живого человека, в конце концов) отчего-то не получается, и они остаются в ее воображении как некая идея без четкой формы и содержания. Трое молодых людей, коллег, которые все говорят и говорят о чем-то между собой, смеются, обмениваются фразами вроде бы имеющими значение, а вроде бы и остающимися бледным росчерком карандаша на бумаге – черновик без смысла и наполнения. Она видит их лица, выражения на них, но не может свести видимое ни к эмоции, ни к какому виду отношения. Это оттого, что смысла за всем этим нет? Или он остается Сабиной непонятым?
Трио к Сабине относится и вовсе с опаской, приветливые с другими, к ней у них иное обращение, и она ясно замечает это, что делает мимолетное общение еще более неловким с обеих сторон. Она знает, в чем причина, и это знание наполняет ее неясным чувством, заставляющим порой избегать их общества, а иногда – очень редко – специально искать его, чтобы хоть на секунду насытить злость внутри себя их страхом. В маленьких городках слухи живут долго, преследуют тебя шорохом недомолвок и косых взглядов, вбиваются мелкой щебенью в спину эхом шепотков. Сколько же времени должно пройти, чтобы ей забыли, стерли чужой приговор с ее лица?
– Такой ужас, опять бесследно, – говорит Ангелина, и Сабина понимает, что пропустила какую-то часть беседы. – Двое детей остались, она одна воспитывала.
– Вышла в магазин и не вернулась, – подхватывает Маша. – Ничего не напоминает? Наверняка скоро начнут находить. Ну, вы знаете – тела.
– Маша! – одергивает ее строго Любовь Григорьевна. – Не за столом. И вообще – к чему эти сплетни распускать?
– А что такого? – пожимает плечами медсестричка и поворачивается за поддержкой к приятелям. Под конец даже смотрит на Сабину, но быстро отводит взгляд. – Все и так все знают, разве нет? Оттого, что будем молчать, это прекратится?
Андрей кивает:
– Власти ничего не делают, как будто все в порядке.
Любовь Григорьевна поджимает губы и качает головой. Она выглядит разозленной и подавленной одновременно, и Сабина задается вопросом, что в разговоре послужило тому причиной. Была ли это возможная смерть женщины? Или всему виной страх, что уже третий год шелестит в голосах людей словно песчаная змея, стоит кому-то вспомнить, заговорить, прокатиться новой волной будоражащих сознание сплетен.
Женщины пропадали в маленьком их городке одна за другой третий год подряд, и то, что сначала было сочтено рядовыми случаями, вскоре выстроилось в страшную систему. Все окончательно изменилось, когда было найдено тело – всего одно, искалеченное с жестокостью, поражающей воображение. Только после этого тревожные домыслы об исчезновениях переродились в скручивающую нутро идею о неизвестном убийце,
