медленно начинала стихать.
***
Тимур, привычно откинувшись спиной на подушки, мягко дотрагивается до ее разбитой губы, и это касание похоже на скольжение случайно упавшее на лицо капли воды, плавное, но стремительное. Сабина сидит рядом, и ее бедро ощущает тепло чужого тела.
– Кто это сделал? – спрашивает юноша, и голос его звучит особенно низко, скрадываясь к концу фразы как лист бумаги, который поднесли слишком близко к открытому огню.
Девушка отстраняется и принимается за привычные движения. Некоторое время она молчит, но Тимур продолжает требовательно смотреть на нее, в ожидании ответа, и не выдержав его пристального внимания, Сабина нехотя признается:
– Этот человек недавно потерял свою невесту, к тому же ожидавшую их ребенка. Каждый проживает горе по-своему. Он вот злится и ищет виноватых.
Сейчас, по прошествии некоторого времени, злость на Андрея в ней действительно утихла. Пусть Сабина не могла прожить с ним его боль, она понимала, что невозможность найти и наказать убийцу может быть для него самым главным якорем, не дающим отпустить отчаянные чувства.
– При чем здесь ты? – Тимур хмурится, и две вытянутые к вискам брови сходятся на мгновение у переносицы, но во взгляде его нет того напряжения, которого можно было бы ожидать от человека, испытывающего искреннее недоумение. Девушка думает о том, что ее подопечный знает больше, чем показывает.
– Я была той, кто нашла его подругу, – объясняет она, продолжая разминать ноги юноши. – И единственной свидетельницей.
Юноша запрокидывает голову к потолку и пару секунд что-то обдумывает. Наконец он спрашивает:
– А ты?
– Что я?
Рот Тимура кривится в нетерпении, он приподнимает шею, чтобы посмотреть на нее.
– Ты сказала, каждый проживает горе по-своему. Ты горевала, когда ее убили? Эту девушку?
Вопрос ставит Сабину в тупик. Горевала ли она? Перед внутренним взором как наяву встает бледная Любовь Григорьевна, хмурый взгляд Давида Тиграновича, опухшие от слез глаза Ангелины. Помертвевшее лицо Андрея. За чередой всех событий она даже не задумывалась над тем, что испытала в связи со смертью человека, которого знала, с кем вместе даже часто обедала. Ее мысли были поглощены напряжением из-за внимания к ней убийцы, а после – переменами в ее жизни, состоянием матери.
Вспоминается сон в автобусе и долго не отпускавший тремор. Было ли ей действительно жаль, или это просто мимолетный укол тоски, который случается у случайных прохожих, стоит им узнать о чужом несчастье?
Наконец она произносит:
– Я никогда не желала ей смерти, – и это единственные слова, в которые Сабина может облечь сейчас свои чувства так, чтобы это не было ни лишенной искренности формальностью, ни глубоко личным признанием того, значения чего и сама не осознавала.
– Но испытала ли ты сожаление, когда ее убили? – настаивает юноша, и девушка не понимает, что именно он хочет услышать.
