дверь на себя, собираясь уйти, но замираю в дверном проеме:
─ Коробку с конфетами отдай. Это подарок Карине от подруги.
Морщится, дрянь, недовольно поджимает губы, но коробку в итоге отдает.
Забираю подарок, иду в коридор и быстро обуваюсь, чтобы поскорее свалить из этого гадюшника.
Одно дело сделано. Теперь остается самое трудное ─ вернуться домой и сделать все возможное, чтобы отговорить Катю от развода, на который она, очевидно, уже настроилась…
Глава 10
Вхожу на кухню и вздрагиваю, когда хлопает входная дверь. Леша ушел и оставил меня наедине с собственными страхами.
И, нет, я боюсь вовсе не маленькую девочку, которую он привел, а то отвратительное состояние беспомощности, в которое я погружаюсь рядом с ней.
Я потеряла контроль над ситуацией, оттого чувствую себя бессильной и слабой, не знаю, что мне делать дальше.
Поворачиваюсь к девочке и вижу, что она через силу запихивает в себя остатки рагу, а по ее щекам текут слезы. И как-то не по себе становится.
Сажусь напротив нее и спокойно спрашиваю:
─ Ты почему плачешь? Невкусно?
─ Очень вкусно, ─ бормочет с набитыми щеками и хрюкает носом. ─ Просто объелась.
─ Так и не нужно доедать. Зачем запихивать, если больше не хочется?
С трудом прогладывает пережеванную еду, запивает компотом и откладывает кусок хлеба на тарелочку:
─ Мама говорит, что еду нельзя оставлять. Нужно доедать все, что положили. А когда я не доедаю, ─ поджимает губы и смотрит на меня глазами, полными слез.
─ Я поняла, ─ отвечаю, не дав ей договорить, потому что все и так понятно.
Забираю у нее тарелку и выбрасываю остатки еды в мусор, а тарелку кладу в раковину.
─ Вы злитесь? ─ в страхе спрашивает Карина.
Она уже привыкла, что вызывает злость и раздражение матери по любому поводу. И того же ожидает от других взрослых.
─ А разве похоже, что я злюсь? ─ мягко улыбаюсь и сама же отвечаю на свой вопрос: ─ Нет, Карин, я совершенно не злюсь. Я тоже иногда не доедаю то, что положила себе. Если остается немного, то выкидываю.
─ А если много?
─ А если много, то можно просто убрать еду в холодильник и доесть, когда снова проголодаешься, ─ пожимаю я плечами.
У меня ведь было точно так же, как и у Карины, только на фоне остальных проблем из детства я совершенно об этом забыла. Мать варила просто ужасную еду, почти несъедобную, потому что готовила из всего самого дешевого: овощные супы с горелой поджаркой на воде, или же на бульоне из куриных лапок, вареная рыба с овсяной кашей…
Не знаю, было ли дело только в нехватке денег на нормальные продукты, или мама даже не старалась… Но еда почти всегда была ужасной, и раз в день меня обязательно заставляли есть.
Я пихала все это в себя со слезами, пока мать сидела над душой в обнимку со стаканом. А если говорила,
