style="font-size:15px;"> ─ Давай я тебе помогу помыть голову, ─ произношу со вздохом, открывая дверцы. ─ А потом намажем волосы бальзамом, чтобы попытаться распутать колтуны.
─ Только в ушки не лейте воду. Я очень боюсь оглохнуть, ─ с тревогой в глазах просит она.
─ От воды невозможно оглохнуть, ─ терпеливо отвечаю я и намыливаю ее волосы. ─ Но если боишься, то просто заткни уши пальцами, и туда точно ничего не попадет.
Карина тут же затыкает уши, а я смываю ей голову и намыливаю снова, а затем густо наношу бальзам.
─ Все, волосы готовы. Помой тело и лицо обязательно. А потом смоем бальзам с волос, и будешь выходить.
─ Спасибо, ─ кивает она и берет мочалку.
Отхожу к стене, скрещиваю руки на груди и бесцельно смотрю в потолок, дожидаясь, когда Карина закончит с мытьем. Я и сама уже готова была ее помыть целиком, едва нашла в себе силы не делать этого.
Внутри меня по-прежнему борются две половины за право позаботиться о девочке, или отказаться от этого во имя собственной гордости и самолюбия. Но моя эгоистичная часть уже готова сдаться…
Глава 11
После купания Карина сидит на диване в гостиной, укутанная в полотенце, и мнет лапу своего игрушечного медведя. А я старательно и аккуратно расчесываю ее спутанные волосы, вооружившись расческой и спреем для волос.
Помню, как я мучилась с волосиками дочки в ее детстве. Я всегда старалась быть очень аккуратной и нежной, но Юля верещала и плакала, стоило мне случайно дернуть хоть одну волосику.
В те моменты мне просто хотелось остричь Юлю под мальчика, чтобы и ее не мучать, и себе нервы не трепать. Но мы обе очень любили ее длинные волосы и продолжали вместе проходить это испытание из раза в раз.
А Карина до сих пор ни разу не пикнула. То ли болевой порог у нее высокий, то ли она более терпеливая, чем моя Юля.
─ Тебе не больно? ─ на всякий случай уточняю я. ─ Ты мне говори, если что-то не так. А то я могу и не понять.
─ Я могу терпеть, ─ тихонько отвечает она.
Останавливаюсь и наклоняюсь вперед, вглядываясь в лицо маленькой девочки.
─ Не обязательно терпеть молча, ─ мягко произношу я. ─ И это касается не только волос. Ты имеешь право на голос и можешь сказать, если тебе больно, или плохо.
Во взгляде Карины вспыхивает помесь удивления и уязвимости.
─ Жалуются только нытики и соплежуйки, ─ нерешительно произносит она. ─ Мама говорит, что жаловаться плохо, и эту дурь нужно выбивать. А я не хочу, чтобы из меня что-то выбивали.
Как же ужасно это звучит из уст ребенка. И ведь она не сама пришла к таким мыслям ─ их внушила ее непутевая мамаша. И мне даже сложно представить, что творится в прогнившей душе этой женщины. Насколько же нужно быть черствой и бессердечной, чтобы подобное говорить своему родному ребенку?
─ Плохо держать все в себе, Карин. А вот делиться своими проблемами абсолютно нормально, ─ сдержанно отвечаю ей, хотя внутри все кипит.
Чем
