более-менее сухим, когда тот же, в свою очередь, почти что и не вышел, разве что и на своих двоих, а не ими и… став же перед этим еще и его же инициатором? В буквальном же смысле – чекой! М? Есть предположения? Ну хоть и о ком-то же из них… Зеркало не предложу – не в моих интересах оказывать медвежью услугу. Так еще же и с рыбой… И пусть же ее даже у меня, как говорится, если и не клевать, то жопой жевать… Могу предложить зато удочку… Но и если же ты только после всего же этого мне пообещаешь сделать ей же себе харакири! Хотя… знаешь что… можешь и не обещать – ты же так и… этак… его сделаешь. Ведь кое-кто из них – это кто-то и из твоих же все братьев! Смекаешь? Круг сузился – ставки повысились. И даже не вздумай приплетать сюда… раньше и меня… Женю, как только тот и за тобой же вслед вернется! Она избавилась от него тогда – туда ему до сих пор и дорога… предателю… такому же, как и ты. Как и вы же все… И так же, как и вы, он не заслуживает ничего более, кроме как отречения от моей семьи, вашего идиотского братства… и самой же дуры Софии! Помешавший раз же – помешает дважды… Теперь же я думаю далеко наперед и избавляюсь же от вас всех, таких и не таких, не по мере же уже и поступления, а задолго и заранее! Ведь и вы уже не проблемы… да и не шилья… вы колья и донья. Которые же если не тупить и не топтать, то сжигать и пробивать… Как бы это для вас самих ни звучало!
– Но ведь она расскажет!.. – Рыкнул Влад, согнувшись в три погибели, со звериным ярко-янтарным и будто бы светящимся же взглядом из-под бровей. – Рано или… поздно.
– Не расскажет… А знаешь: почему? – Привстав с кресла, она присела подле него, на корточки и зашептала в его левое ухо, пальцами уже правой руки перебирая опаленные рыжие прядки, пуская в воздух нити вновь приторного и сладостного флера вина. Опять заманивая и гипнотизируя, загоняя же его таким образом, чтобы затем сшибить с ног и использовать против него же его и только лишь пока что вплетающиеся сейчас нити, будто бы и в попытках же сдержать и удержать, ядреной и даже ядерной мяты, подтопленной пока и с ее же собственной сожженной древесиной. – Потому что она мученик… Просто, не правда ли? И то, что сейчас с ней происходит, она считает своим предназначением… Теми самыми муками, после которых она обретет себя… И сможет даже, может быть, после этого же всего подняться и к отцу… Но мы ведь оба с тобой знаем, что этого рано не случится – мученики же обретают свободу и покой только после смерти… Полной и безоговорочной! И там уже совсем неважно – с перерождением или… или нет.
– Две и на одну… Не много?!.. – Сыронизировал рыжий и тут же прошипел, ощутив, как рука, сжимавшая до этого его шевелюру, начала оттягивать волосы за концы. А после же и вовсе дернула так, что чуть не выдернула их копной с корнем и не сняла скальп.
– В самый раз! Это отмщение, Вла-ди-чек… Тем более – ты же знаешь правила. Из чертовой дюжины и на уменьшение я уже перешла в половину и просто дюжины… и как
