посиди в темнице, а там – увидим!
– Ах, злодеи-крамольники! – вскипел князь, но вдруг зашатался и схватился за сердце. – Ах, какая сильная боль! – простонал он.
Но дружинники, не обращая внимания на его стоны, повели страдавшего, едва передвигавшего ноги князя, в ближайшую темницу, где его уже ждали радостные, вернувшиеся из бегов и жаждавшие мести за свои обиды стражники.
На следующий день князь Роман Молодой входил в Брянск под малиновый звон всех колоколов. У входа в детинец по обеим сторонам дороги столпились многочисленные горожане. – Слава князю Роману! – кричали из толпы. – Здоровья Роману Михалычу!
Возле крепостного моста стояли, перешедшие через ров, все брянские бояре. Даже престарелые и больные пришли сюда встретить своего князя. Лишь епископ Нафанаил не вышел на люди и остался ждать князя в думной светлице княжеского «охочего» терема.
Боярин Кручина Миркович держал в руках серебряный поднос с хлебом-солью, а его брат Борил – золотой поднос с золотыми же кувшином и кубком.
– Мы долго ждали тебя, пресветлый князь! – сказал боярин Кручина, протягивая спешившемуся князю поднос. – Все глаза проглядели! Благодарим тебя за то, что уберег всех наших воинов и принял наше приглашение на брянский «стол»!
– Я благодарю вас, – ответил князь, отламывая от хлебного каравая кусок и погружая его в соль, – и желаю счастья славному Брянску! – Он прожевал хлеб, взял с другого подноса кубок с греческим вином и сказал: – Пью за славу этого города и брянских людей! Пусть же здоровье и богатство придут в этот многострадальный Брянск, и сам Господь станет вашим защитником! Слава Брянску! Слава брянскому люду!
– Слава! – подхватили горожане. – Слава князю Роману Михалычу!
На следующее утро князь Роман Молодой выпустил из города незадачливого Василия Ивановича с двумя десятками его дружинников, сохранивших верность изгнаннику.
Князь Василий, не пожелавший разговаривать с новым хозяином Брянска, сидел в телеге: у него болела грудь. С трудом сдерживая стоны, он молча подал знак своим людям выехать по Большой Княжей дороге в сторону Смоленска.
Только когда его небольшой отряд ушел далеко, и Брянск исчез из виду, князь Василий обрел дар речи и громко приказал: – Поворачивайте-ка, мои люди, на ордынскую дорогу! Поедем в Сарай, к самому царю!
А когда кто-то возразил, что «уже холодно и грядет зима», он, забыв о боли в груди, резко крикнул: – Что нам зима?! У меня и без того стоит зима во всем теле! Нам хватит припасов на десяток дней, а может, и больше! Доберемся до Орды, найдем там правду, а тогда нам не будут страшны ни голод, ни холод! Поехали!
ГЛАВА 9
ГНЕВ МОСКОВСКИХ БОЯР
Великий московский и владимирский князь Иван Иванович сидел в своем кресле в думной палате, обхватив обеими руками голову. Было о чем задуматься! Стольких трудов стоила дружба со Смоленском и Брянском, вот уже, казалось,
