трам-пам-пам! – Ярослава собственной неповторимой и недостижимой для простых смертных персоной.
– Опять ты! – хором, как в глупой комедии положений дружно, сказали мы и зло уставились друг на друга.
– Теперь пришла твоя очередь следить? – елейным голоском поинтересовалась я у парня.
– Да кому ты нужна, Анастасия Щекодуевна, – отмахнулся Зарецкий небрежно, с интересом разглядывая куклу-ведьму, а я тотчас возликовала:
– Ага! – щелкнула я пальцами. – Ты соврал, что забыл меня! Опять коверкаешь мое отчество, Злорадский!
Тот смекнул, что раскрыл себя, и ухмылочка мигом сползла с хорошенького лица.
Господи, какой же он глупый.
– Маленькая ложь для маленьких мальчиков, да? – веселилась я. – Злорадский, как у тебя дела-то? Учишься где или устроился на работу? В армию не ходил?
– Учусь,– огрызнулся тот. – А вы уже на пенсии, да? Ваша сестра? – кивнул он на ведьму. – Близнецы, если не ошибаюсь? Похожи-похожи.
– Дурак ты, Ярочка. – Я вела себя довольно-таки по-детски, но мне было так радостно от того, что этот глупый Енот не забыл меня, а просто решил развести, что хотелось улыбаться. – Но я тебя великодушно прощаю.
– Лучше просто со мной попрощайся, – не мог не огрызнуться тот.
Ответить ему я не успела. Дело в том, что мы оба вдруг услышали глухой рык где-то наверху и мигом уставились друг на друга: я с недоумением, а Ярослав – почти с ужасом. Наши фонари одновременно метнулись к лестнице.
Никого… Лишь все те же голые серые скучные стены.
– Это… что? – спросил Зарецкий на удивление нормальным голосом.
– Не знаю, – отвечала я и добавила шутки ради. – Призрак.
Парень издал какой-то странный смешок.
– Глупости… Их не существует. – Сказал он неуверенно. Пререкаться не стал.
Рык повторился, став более отчетливым.
Наши фонари заметались по комнате. А потом на лестницу медленно вышла собака. Здоровая, черная и очень злая. Она и издавала зловещий тихий рык.
Честно говоря, в первую секунду я остолбенела, и в себя пришла, только когда кто-то схватил меня за руку.
Кто-то. Зарецкий.
– Эй, нам пора делать ноги, – сказал он голосом человека, который не хотел сдаваться раньше времени. – Неспешно отступаем к окну. Сейчас через него перелезем и уйдем. Не делай резких движений. И не бойся, – добавил парень, – собаки чуют страх…
Мы сделали пару шагов назад, приблизившись вплотную к окну. Собака не предпринимала никаких действий, но вновь заворчала. Кажется, ей хотелось, чтобы мы стояли. В какой-то момент мне даже показалось, что глаза ее полыхнули огнем, и я вздрогнула. Нет, привиделось.
– Перелезем и тихонько уйдем, – сказал Зарецкий, который был испуган не меньше меня, но держался почти молодцом.
Однако все вышло
